Вечерня Страстного Пятка совершается ко времени распятия Спасителя – в 3-м часу дня. Она прославляет и ублажает крестную агонию Господа, Его смерть и погребение. То, к чему шло в ночь последования Страстей, ныне исполняется. Чаша, об отклонении которой молил изнемогавший по человечеству Богочеловек, не пронесена мимо. И Он пьет, разделяя ее горчайшее содержимое со Своей Матерью. Пьет до дна – до оставления Богом, до смерти, до сошествия во ад и погребения. И оставляет Богоневесту с сердцем, пронзенным орудиями, низведшими и Его к персти смертной. Чаша сладкого питья жизни вечной на Вечери Господней, ныне для самого Господа и Матери Его сказывается, как чаша смертной горести. Чтобы наполнить ее, Богочеловеку подобало быть пронзенным. Чтобы оживотворить ее, подобало Ему умереть. Чтобы провести человечество от смерти к жизни и от земли к небу, к самому Богу, подобало Богочеловеку быть оставлену Богом. Чтобы избавить Адама от ада, предстояло самому сойти в его бездну. Эти воспоминания приурочены к Вечерней службе. Под вечер дня был распят Господь. Голгофа есть закат Его святой жизни. Попустительством Божиим всего 31/2 дала Ему человеческая злоба освящать землю Своим учительством. Но закат Богочеловека был вместе с тем закатом ветхого Адама и утром Адама нового, в котором ветхий нашел новую жизнь – пакибытие (παγινενεσια) и «одежду нетления». Своим распинателям Распятый воздал тем, что сделал их злобу тщетной и эта тщета проявилась в молитве за них. Но для многих из ненавистников Христа молитва Его сделалась их адом.

При творении Миpa всемогущий глагол Божий, Его Слово, ныне плотью умирающее – клало предел бездне небытия и приводило ее к вечеру, чтобы настало утро света. «И был вечер и было утро, день один» (Быт.1:5). Смерть вечера стала рождением света, об этом мы услышим в одной из паремий Великой Субботы. В Господе и от Господа смерть есть благо и является как таинственное знамение жизни.

В эту Вечерню, смертная мгла, окутавшая воплощенное Слово, по новому зажгла Его тихий свет – свет вечной жизни. «И свет во тьме светит и тьма не объяла его» (Ин.1:5). Тьма вечернего заката Христова не объяла Его присносущего света. «И был мертв и вот жив во веки веков. Аминь» (Откр.1:18).

Начало вечерни обычное. На «Господи воззвах» поются стихиры самогласны в числе шести. Перевод: (глас 2-й) «Зачем умышляют тщетное, злочестивые и беззаконные люди? Зачем жизнь всех осудили на смерть? Великое чудо! Ибо Создатель Миpa предается в руки беззаконных и Человеколюбец возводится на древо, чтобы освободить из ада находящихся там узников, взывающих: Долготерпеливый Господи, Слава Тебе. Сегодня непорочная Дева, видя Тебя, Слово, пригвождаемаго ко кресту, плачет из глубины материнской утробы, терзается горько сердцем, и болезненно стеная из недр души, сокрушается, терзая ланиты и волосы. И в перси бьет себя, взывая жалобно: Увы мне, Божественный Сын! Увы мне, свет Миpa! Почему зашел Ты от Меня, Агнец Божий? Посему и воинства безплотныя трепещут и одержимыя страхом говорят: Непостижимый Господи, Слава Тебе».

(Гл. 6-й): «Сегодня Владыко твари предстоит Пилату, и кресту предается зиждитель всех, как агнец приводится, но добровольно: гвозьдми пригвождается и в ребра прободается и губкой напояется Пославши дождем манну, Избавитель Миpa. По ланитам заушается и от своих рабов поругаемым бывает, Создатель всех. О, владычное человеколюбие! За распинающих молит своего Отца, говоря: Отче, остави им грех сей: ибо не видят, беззаконные, какую неправду делают.

Слава: (глас тот же): «О, как беззаконное сонмище осудило Царя твари на смерть, не устыдившись"… и т.д. – почти дословное повторение антифона 12-го последования Страстей Господних. И ныне: (глас тот же): «Страшное и преславное таинство днесь (сегодня) действуемо зрится: неосязаемый удерживается: вяжится разрешаяй (освобождающий) Адама от клятвы (от проклятия); испытуяй (испытующей) сердца и утробы, неправедно испытуется; в темницу затворяется бездну затворивый (затворивший); Пилату предстоит, Ему же (тот, которому) со трепетом предстоят небесные силы заушается рукой создания Создатель; на древо осуждается судяй (судящий) живым и мертвым; во гроб заключается разоритель ада. Вся терпяй милосердно и всех спасый (спасший) от клятвы (от проклятия) незлобиве Господи, Слава Тебе».

Господствующих мыслей, приведенных в стихирах, две: исповедание крестных страданий Спасителя, как величайшего и в своей основе непостижимого чуда и прославление страданий Божией Матери, ближайшей соучастницы спасения, Которою уготованы для верующих драгоценное тело и животворящая кровь Господа. Подобно тому, как Бог Отец посылает невещественного Сына и Слово, рожденное Им без матери, для спасения на землю, так и Мать Богочеловека отдает на заклание единородного и единственного Сына Своего первенца, рожденного Ею без Отца. Бог Отец дает пример полной противоположности грешникам, готовым погубить весь мир, чтобы дать детям своим грешное и преходящее плотское «счастье». По примеру Бога Отца, всевышнего Владыки, поступает и осененная Его славой Божия Матерь: Она отдает на распятие и в снедь верным возлюбленного Сына Своего – в противоположность другим матерям, готовым для грешного плотского счастья детей своих отдавать им на жестокое растерзание и съедение плоть и кровь «чужих». Для Бога и Божией Матери нет чужих. Через сказанное со креста слово: «Жено, се сын Твой» и «Се мати твоя» (Ин.19:26–27) – усыновлено Ею все верующее в Нее человечество.

Тайна сказанного раскрывается в стихирах Великого Пятка на «Господи воззвах». Во время пения их совершается вход с Евангелем, теперь имеющий сугубый смысл, ибо ныне сам Господь идет запечатлеть и утвердить крестными муками Свое учение. После входа следует прокимен из псалма 21-го, стих 19-й: «Разделиша ризы Моя ceбе и об одежде Моей меташа жребий» и стих: «Боже, Боже Мой, вонми Ми, Вскую (зачем) оставил Мя еси?» (ст. 2-й, см. последование Страстей). И читаются паремии:

1. Исход (Исх.33:11–23). Паремия эта полагается также под праздник Преображения (с прибавлением четырех стихов). В Страстную Пятницу она читается «для того, чтобы видно было, что явившийся на кресте и во гробе уничиженнейшим всех, не имеющим вида и доброты (красоты) – есть Тот Самый, Который явился в преславном виде на Синаe и Фаворе». (Кондак Преображения. См. Еп. Виссарион, op. cit, т. 1, стр. 356).

2. Паремия из книги Иова (Иов.42:12–17). Это место книги Иова говорит об избавлении многострадального от всех его бедствий и о великом его прославлении. Значение данной паремии вполне ясно: Христос страдает для того, чтобы прославиться, уничижаем для того, чтобы возвыситься и умирает, чтобы воскреснуть – что будет со всеми, кто живет во Христе и для Христа. (Еп. Виссарион и op. cit. т. I, стр. 597–598). Настоящая паремия, таким образом, выражает ту основную мысль православного учения о кенозисе (уничижении) Христа, что страдания Его есть вместе с тем и Его слава. Она явится в видимом блеске по Воскресении Его из мертвых.

3. Паремия из книги пророка Исаии (Ис.52:13–16, 53:1–12, 54:1). В настоящем пророчестве явлен образ Христа страдающего. Уже приближается смерть к Безсмертному и вместе с восклицанием «Совершишася» готова изойти Святейшая Душа. Время сгущается – и раскрываются две бездны вечности – небесной и адской, и уже готова явиться новая и последняя тайна Христа, приводящая в немоту, ибо здесь такие муки, для которых нет слов. Бог Отец, Божественное в Богочеловеке, скрывается, уходит от Него, как померкшее солнце. С уст Страдальца срывается вопль «Элои, Элои, лама савахвани» (Боже Мой, Боже Мой, зачем Ты оставил Меня?).

До сих пор Христос терпел всю тяжесть земных мук. Но ныне у врат смертных и адских, к которым Он приближается, чтобы разрушить их, надлежало Ему понести и всю тяжесть преисподней, и, взяв ее на Свои всемогущая рамена, опрокинуть и разрушить до основания. «Он один оставлен милосердием Божиим, именно для того, чтобы никто кроме Него не был оставлен и не мог роптать, и эту то высокую истину Он выразил в своем скорбном обращении к Отцу» (А.С. Хомяков).

Всемогущество Свое Сын Божий показал тем, что принял и выдержал никем не вкушаемое и никем не вынесенное и невыносимое. Трудно, почти невозможно произнести это, но, приняв во внимание другие слова Св. Писания, видно, что Господь Иисус Христос соблаговолил взять на Себя тяжесть удаления от Божества (от Первоосновы – Бога Отца), т.е. испытать жесточайшую степень адских мучений. Оставленный Отцом Христос реально посылался Своею душою во ад. Думать иначе – значило бы впасть в докетизм (призрачность) по отношению к догмату схождения Спасителя во ад. При этом Христос, непостижимым для нас образом, как Второе Лицо Присвятыя Троицы, остался вездесущим: «Во гробе плотски, во аде же с душею, в раи с разбойником, яко Бог и на престоле был еси со Отцем и Св. Духом, вся исполняяй (все наполняющей) Неописанный. Не разлучаясь от человечества, Божество сокрылось так в душе Распятаго Богочеловека, что человечество Его предано было всем ужасам безпомощной скорби, и Он обрелся яко един от нас..., ибо что предполагало такое оставление? Все, что может предположить мысль человеческая, самого безутешного... Но другого Симона Киренейскаго не было и не могло быть: то был крест неразделимый! – что же делает изнемогающий под сим крестом Богочеловек? Оставленный Отцем, он паки обращается к Отцу и вопиет: «Боже,Боже Мой, Вскую Мя еси оставил?» Оставил Ты, Который всегда был со Мной, оставил Меня, Который жил для Одного Тебя и умираю за имя Твое!... Ответа не было. – Отец как бы не внимал Сыну! Сии то ужасныя мучения еше св. Давид назвал мучениями адовыми. Ибо и в аде нет лютейшего мучения, как совершенное оставление Богом» (Архиепископ Иннокентий, op. cit. стр 323).

Сошествие Христа Спасителя во ад и Его победа над ним выразилась в том, что Христос взял на Себя и адские муки Богооставленности, вынес их и победил. Оставление Иисуса Христа Богом поистине есть хождение Его по мукам, которое с Ним ближайшим образом разделила Божия Матерь. Таков, в сущности, сокровенный, внутренний смысл известного апокрифа. Что вытерпела Божия Матерь, видя Сына Своего распятого и оставленного Богом, видно из литургического текста: «Утроба же Моя горит зряще Твои распятия еже за всех терпиши, Сыне и Боже Мой» .

Совершилось! Исходит Спаситель Миpa телом во гробе и душою во аде, чтобы оживотворить мертвецов и осветить адские бездны. Непомерный труд совершен. Увенчанная тернием глава преклонилась. Дыхание отлетело. Израненное, натруженное тело покорно ждет погребальных забот.

Возглашается прокимен Апостола, глас 6-ой: «Положиша Мя в рове преисподнем в темных и сени смертней» (Пс.87:7). И стих, возвещающий о последней молитве Божественного мертвеца: «Господи Боже спасения Моего, во дни воззвах и в нощи пред Тобой» (Пс.87:2). Следует чтение послания ап. Павла к коринфянам, зачало 125: «Братие, слово бо крестное. Конец: «И Сего Распята» (1Кор.1:18, 2:2). Смысл этого чтения есть признание ничтожества мирской, только человеческой мудрости перед распятым Богочеловеком, Божией силой и Божьей Премудростью. Ибо она раскрывает перед нами такую бездну ведения, знания, в которой тонут малые домыслы человека; и дарит такое богатство любви, перед которыми ничтожными кажутся только человеческие добродетели. «Проповедь о Христе Распятом, – говорит Еп. Никанор, – евреям казалось посрамляющим их обстоятельством, потому что многие еще из них ждали Meccию в виде могущественного царя... могущественного повелителя всей вселенной, которую Он покорит им, силою знамен и чудес, настойчиво, но напрасно требовавшихся от Христа. И вместо всего этого раздалась проповедь о вере в Распятого на кресте Meccию. Это «скандал» – говорили евреи, выражаясь на языке образованных эллинов (греков). Образованные же эллины искали мудрости, состоявшей в логических умозаключениях и красноречивых доводах и рассуждениях. И вдруг им проповедуется бесхитростная вера в Господа Иисуса, пострадавшаго за избавление наше от греха, проклятия и смерти вечной. Все это было так далеко от их убеждений, взглядов и понятий, что они не находили возможности понять все это и назвали все это безумием. Между тем, как для тех, кто уразумел и принял веру Распятого, она была величайшей силой, победившей мир, и наивысшей мудростью, которой разрешались все важнейшие теоретические вопросы, а вместе с тем и все жизненные затруднения и стремления». (Еп. Никанор, «Толковый Апостол», ч. 2, стр. 152–153).

После этого читается Евангелие от Матфея, зачало 110. К тексту этого Евангелия присоединяются в середине чтения дололнительные вставки из других Евангелистов. Начало: «Во время оно совет сотвориша вси apxиepee». Конец: «Прямо гроба» (Мф.27:1–61).

В этом грандиозном чтении, которое слушается с зажженными свечами, повторяется и сосредоточивается все важнейшее, что сказано у Евангелистов о страданиях и смерти Господа Спасителя.

После ектении и возгласа поются стихиры на стиховне, подобны глас 2-й. «Егда (когда) от древа Тя мертва Аримафей снят (снял) всех жизнь, смирной и плащаницей Тя, Христе, обви, и с любовию тщашеся (старался) сердцем и устнами тело нетленное Твое облобызати. Обаче (хотя) одержим страхом, радуяся вопише Ти: Слава снисхождению Твоему, Человеколюбче». Стих: «Господь воцарися, в лепоту облечеся» (в великолепие облекся). «Егда во гробе нове за всех положен был еси Избавителю всех, ад всесмехливый (над всем смеющийся), видев Тя ужасеся, заклепы сломишася, сокрушишася врата, гробы отверзошася, мертвии возсташа, когда Адам благодарственно радуяся вопияше Тебе: Слава снизхождению Твоему, Человеколюбче». В этих четырех стихирах, заканчивающих Великий Пяток и начинающих Великую Субботу, уже выступают и ее события: пребывание Христа плотью во гробе, душой во аде и победа над ним.

Однако, со всей силой возвышает опять свой голос печаль Великаго Пятка в заключительном «Тебе одеющагося». Это надгробный плач спасенного нового человечества у бездыханнаго тела своего Избавителя, воспеваемый устами Церкви. Перевод: «Тебя, одевающагося светом, как одеждой, снял с древа Иосиф с Никодимом и, увидев мертвым, нагим, непогребенным, от всего сердца заплакал, рыдая и говоря: Увы мне, сладчайший Иисусе, Которого солнце, едва увидело висевшим на кресте, как помрачилось, и земля от страха колебалась и завеса церковная раздиралась. И вот ныне вижу Тебя, добровольно принявшего смерть ради меня. Как погребу Тебя, Боже Мой? И какой плащаницей обовью? Как прикоснусь руками к нетленному Твоему телу? И какими песнями буду воспевать Твою кончину, Щедрый? Величаю страсти Твои, песнословлю и погребение Твое с Воскресением, взывая: Господи, Слава Тебе». Во время этого пения предстоятель в полном облачении, изображая Иосифа Аримафейскаго, кадит лежащую на престоле плащаницу, обходя ее трижды.

Далее следует:

Ныне отпущаеши.

Трисвятое.

Отче наш.

И поют тропарь на глас 2-й: Перевод: «Благообразный Иосиф, сняв с древа пречистое тело Твое, обвил чистой плащаницей и покрыв благоуханьями, положил в гробе новом». При пении настоящего тропаря священнослужители и миряне поднимают плащаницу, износят ее северными дверьми и полагают на особое возвышение, уготованное для этого случая посреди храма, и обыкновенно украшаемое цветами («гроб»). Сам предстоятель идет под плащаницею, держа над головой Евангелие. Перед плащаницей несут свечи и идет дьякон с кадильницей. Послe этого во образ Иосифа с Никодимом бывает целование плащаницы и поются тропари: Перевод: «Когда Ты снисшел к смерти, Жизнь Безсмертная, тогда и ад умертвил блеском Божества; когда же и умерших воскресил из преисподней, все силы небесные взывали: Податель жизни, Христе, Боже наш, Слава Тебе». Перевод: «Стоявшим у гроба женам мироносицам, ангел, явившись, взывал: мира подобают мертвецам, Христу же чуждо истление». Три последних тропаря («Благообразный Иосиф», «Егда к смерти» и «Мироносицам женам») уже относятся к наступающей Святой и Великой Субботе. Тропарь «Благообразный Иосиф» произносится тайно священником в алтаре после великого входа на каждой литургии Св. Иоанна Златоуста и Василия Великого, по той причине, что великий вход означает крестный вход Спасителя, а поставление Даров на престоле и покрытие их воздухом – погребение Его5.

Совершив величайшее дело пота, кровей мученических и смерти крестной, Господь ныне вторично почивает от дел Своих и субботствует плотью во гробе, даруя покой субботний и сущим во гробах. Ибо Он истинно есть Воскресение, Жизнь и Покой, Начальник тишины. Выросшее на лобном месте, как в раю, новое древо жизни, крест Господен, поднялось выше небес – ибо крестом сошел Св. Дух – расширилось по всему естеству, осеняя его («крест хранитель всея вселенныя»), и низошло до противоестественного ада. Сверхестественный крест победил противоестественные ад и смерть. Посему отныне, трижды блаженное Древо, по истине центре бытия, узел и разрешение мировой драмы.