Святитель Фотий, патриарх Константинопольский. Беседа, произнесенная в храме Святой Софии в пятницу первой недели Великого Поста

Я являюсь перед вами, предупредив назначенный срок и поспешив заранее предложить вам дань долга: ибо добровольное исполнение долга, предлагаемое исполнителями в виде дара, не в силах удержать ревности отсрочками и проволочками времени. И хорошо, когда отец является пред детьми ранее назначенного срока, и еще лучше, когда прежде намеченную нужду, по сознанию долга, восполнит в благодатном слове.

Особенно же, видя ваше усердие к слушанию (ибо призывающему ближних своих к совершению добродетели не следует малодушною речью ослаблять силу их стремления), я еще с бoльшею готовностью предаю себя вам и, при благодатной помощи Всесвятого Духа, щедро дарованной нам, «устнам моим не возбраню» (Псал. 39, 10) к устроению вашего совершенства. Ибо радуется и земледелец, видя поле, обильно покрытое колосьями и своим веселым видом подобное прекрасному лугу. Радуются – и садовник, смотря на деревья и ветви, обремененные обильною ношею плодов, и кормчий, видя, как судно попутным ветром несется по поверхности моря и разрезывает ее. И пастух, сидя на траве, наигрывает веселую песню или же, положив пастушеский посох, прекращает свою мелодию и посвистывает на овец, когда видит, что стадо спокойно нежится и не имеет никакого недостатка в пропитании. Но по истине неизреченной радости и веселия исполнен тот, кто получил в удел управление стадом овец Христовых, когда его разумная паства усовершается в благоустройстве и украшается делами добродетели. Как же не могу возрадоваться и я, когда вижу, что вредные из удовольствий вами попираются, добродетель усердно достигается, а порок презирается, что зависть вами отвергается, благоденствие водворилось среди вас, клевета изгнана и братолюбие процветает? В этом моя похвала и радость (Флп. 2:16, 4:1), скажу вместе с божественным Павлом. Это усыпляет и печали, которые с разных сторон воздвигаются на нас злоумышляющим лукавым, избавляет от многих тревог и делает нас самих более свободными. Это имеет силу рассеевать и тучу уныния, часто возмущающую помыслы; и освещается блеском радости ваша жизнь, ваше общество, когда законы, а лучше сказать – неограниченная власть плоти изгоняются законами духа, когда ветхие свойства греха изглаживаются из души вашей, а взамен начертываются новые заповеди законоположения Христова.

"Иго Христа благо и бремя Его легко есть» (Матф. 11, 30). Ибо что легче сдерживанья языка? Что лучше молчаливых уст? Что легче того, чтобы не клеветать на братьев? Не тяжелые труды тебе нужно вынести, не бдения тебе, измученному, нужно совершать в течение целого дня и ночи, не ров вырыть, не насыпь воздвигнуть, не брением и плинфоделанием (Исх. 1, 14), как иудеи в Египте, тебе нужно послужить, никакого иного труда тебе не предстоит исполнить. Следует только держать язык за зубами, храня его, как прекрасную невесту, в его естественном жилище, где Творец окружил его двойною оградою, сделав его и скользким, и легко уловимым, а тебя разумом творения поучая не тотчас пользоваться им, особенно в делах, к тебе совсем не относящихся; напротив, тебе, исполняющему Божественные постановления и не желающему нарушить границы естества, следует хранить его, как прекрасную деву, в его естественной опочивальне, и наблюдать, дабы он не воспевал никакой блудной и лживой песни, совершенно не предавался непристойным порицаниям ближнего и не олюбодействовал себя клеветою. Ибо по истине это есть прелюбодеяние, когда он (язык), имея возможность сохранить свою девственную чистоту, предается низкому неистовству клеветы и не стыдится насмехаться над собственною красотою. Но ты, подчиняясь сказанному, не допускай крайностей. Пользуйся им (языком) для воспевания хвалебных песнопений во славу Творца, для тщательного исследования догматов, если тебе это угодно и доступно, для потребностей, вызываемых жизнию, для торжественных речей о своем ближнем, но при этом пользуйся не свыше меры, дабы тебе не впасть в позор лести: это – самая лучшая мера и она именно вызвала на размышления некоторых, стоящих вдали от наших священнодействий. Под влиянием гордости по отношению к ближнему, не прибегай к злословию, но «отими от себе строптива уста и обидливы устне далече от тебе отрини» (Прит. 4, 24), ибо «домы досадителей разоряет Господь» (Прит. 15, 25) и «муж язычен не исправится на земли» (Псал. 139, 12); и «сеть... крепка мужу свои устне и пленяется словесами своих уст" (Прит. 6, 2), когда он пользуется ими не согласно с природою и Божественным повелением. Итак, ты не уподобляйся им и не иди по их следам; ибо один из богоносных мужей, именующийся братом Господа, так говорит о сем: «Язык мал уд есть,... но водворяется во удех наших, скверня все тело, и паля коло рождения нашего и опаляяся от геенны» (Иак. 3, 5–6); он же говорит, что зло от языка бывает опаснее зверей и гад (Иак. 3, 7–8), после того как ум перестанет сдерживать его необузданную стремительность, и он (язык) не захочет подчиняться его внушениям.

Я знаю обычное начало его (языка) действий. «Такой-то живет дурно и мне совершенно не нравится, вопреки моему желанию; мне следовало бы молчать и не осмеивать его, но дела его вызывают на это». Поистине «мудри суть, еже творити злая» (Иер. 4, 22) и даже превзойти ухищрения лукавого: не достигнув цели посредством неправых замыслов, он (язык) тайно вкрадывается посредством действий, кажущихся правыми. «Такой-то живет порочно»? – А ты живи хорошо, дабы самому в свою очередь не подать другим повода говорить о тебе то же самое и таким образом – грешить. Такой-то живет порочно? – А этот живет хорошо; итак, предоставь тому падать и стоять «своему Господеви» (Рим. 14, 4), а жизнь и деятельность этого держи в памяти для подражания. «Но другой невоздержен в жизни»? А ты что за судья над ним? Разве ты принесешь ответ за него? О, еслибы и ты мог в оный страшный день суда поставить его для свидетельства о тебе! Он неумерен в жизни? А у тебя разве нет невоздержного и необузданного языка, когда ты распускаешь слухи о чужих делах и с удовольствием пользуешься позорными рассказами? Не пристрастен ли ты в своем мышлении (о, если бы только в мышлении!), ты, так легко пользующийся клеветою на ближняго и сам показывающий себя главным виновником такой постыдной речи, тогда как тебе следовало бы скрываться от других? Ибо кто на деле освободился от страстей, тот не убеждает других предаваться им, поелику он собственным опытом обеспечил себе и другим безопасность от них. А кто доверяет несообразным клеветам, тот не воздерживается и от подобных действий, ибо занятия жизни умеют привлекать в сообщество и невиновного. «Хорошо, говорит, но этот злословит, любит клевету и достойно заслужил негодование». А ты, говоря так о нем, разве не злословишь? разве ты делаешься жертвою осуждения? Если бы ты заботливо наблюдал за собою и своими делами, то ты не имел бы досуга высчитывать недостатки других людей и в этом проводить время. «Но он порицает меня напрасно». Значит, тебе прилично не сказать ему ничего дурного, дабы на деле доказать, что напрасно тебя осуждают. Напрасно он тебя порицает? Зачем же ты спешишь поставить на вид, что тебя осуждают справедливо, и, сделавшись подражателем того, зачем становишься несправедливым обвинителем себя самого? «Не ревнуй лукавнующим, ниже завиди творящим беззаконие» (Псал. 36, 1): не желай победить язык языком, ибо огонь не тушится огнем и зло не врачуется злом; движения языка прекращаются молчанием, пламя огня обыкновенно тушится каплями воды и доброта всегда способна победить зло. Итак ты, если сколько-нибудь повинуешься мне, а лучше сказать, – если хотя немного подчиняешься Божественным наставлениям, остерегайся наносить обиды тому, кто тебя оскорбил. И если бы кто-либо сказал тебе что-нибудь против него, желая угодить тебе, то покрой это своею добротою, дабы и того (оскорбителя) научить раскаянию, в виду твоей внезапной перемены (в обращении с ним), и самого себя показать действительно стоящим выше всякого злословия.

Итак, не слушай злых речей окружающих лиц: истина показывает, что ты сам клевещешь более, чем тот (кто обыкновенно распространяет злые слухи), потому что кто верит слухам, тот уже втягивается в дело злословия, а тебе приходится вновь измышлять порицания. Но существует, действительно существует некоторый злой и коварный род людей (о, еслибы мы все были избавлены от них!), которые делают своим занятием и ремеслом распространение собственных гнусных клевет и раскрашивание ими своих ближних, дабы самим, по праву пасущихся животных, в массе обвинений было безопаснее в избытке насыщаться всеобщею развращенностью и дабы, посредством коварного привлечения многих к участию в том же самом наименовании, они могли представить свою преступную деятельность в более безвредном виде. Итак, если кто нибудь окажется таковым (среди нас такого нет и да не будет! ибо я не настолько несчастлив, чтобы управлять такими зверями), о, сколько несчастий он принесет! Не «жернов осельский... о выи его» (Лук. 17, 2), не пучина моря (Матф. 18, 6), которые являются наказанием и гибелью только одного тела, но «тьма кромешная» (Матф. 22, 13), червь не умирающий (Марк 9, 44) и всякий вид мучений, превышающих силу разума и мышления и жестоко истребляющих самую душу, – вот что поистине ожидает этого диавола среди людей (2Тим. 3, 3), этого чужеземца среди единоплеменников, безчестие рода, обвинителя творения.

Мы же, возлюбленные, станем избегать «лукавства их» (Матф. 22, 18), дабы не оказаться нам и участниками их наказания. Будем избегать «лжесвидетельства» (Матф. 15, 19), «досаждения» (1Петр. 3, 9), «клеветы» (Псал. 118, 134). Станем охранять себя от всякаго делания нечистоты (Ефес. 4, 19), дабы нам достигнуть Царствия Небеснаго (2Тим. 4, 18), «во Христе Иисусе Господе нашем» (Рим. 6, 11), Коему подобает всякая слава, честь (2Петр. 1, 17), поклонение с безначальным Отцем и собезначальным и вечным Духом, – Троице Единосущной и Животворящей, – ныне и присно и вовеки веков. Аминь.

* * *