Преподобный Феодор Санаксарский как самобытный возродитель русского монастырского старчества второй половины XVIII века

Преподобный Феодор Санаксарский как самобытный возродитель русского монастырского старчества второй половины XVIII века

Содержание

Введение

Глава 1. Жизненный путь преподобного старца Феодора

Глава 2. Образ старчествования преподобного Феодора, его прижизненное и посмертное почитание и прославление в лике святых

Глава 3. Гимнография, посвященная преподобному Феодору

Заключение

Библиография

Диссертация на соискание ученой степени кандидата богословия иеромонаха Агапита (Юркова) Свято–Троицкая Сергиева Лавра, Сергиев Посад, 2002

Введение

Прославленный 10–11 июля 1999 года первым из теперь уже целого сонма святых Саранской и Мордовской епархии преподобный старец Феодор Санаксарский (1718–1791; память 19 февраля/4 марта и 21 апреля/4 мая) никогда не был обделен вниманием писателей, издателей и ученых.

Его славное имя, строгая подвижническая жизнь, ревностное старческое служение и удивительные по самоотверженности подвиги были отмечены и деятелями церковно–исторической науки. Достаточно упомянуть таких ученых мужей, как Игорь Корнильевич Смолич (27.01.1898–2.11.1970), подобно святому Феодору бывший в свое время офицером и писавший о нем в своих широко известных трудах «Жизнь и учение старцев» (1936) и «Русское монашество. 988–1917» (1952); протоиерей Сергий Четвериков, наиболее глубоко исследовавший жизнь, учение и влияние на православное монашество Молдавского старца Паисия Величковского и упоминавший о заслугах старца Феодора Ушакова в своем фундаментальном труде «Правда христианства», в разделе о росте православного старчества в XVIII и XIX веках; и Иван Михайлович Концевич (13.10.1893–6.07.1965), также бывший офицер, выпускник Парижского Богословского института, преподававший затем Патрологию в Свято–Троицкой Духовной Семинарии, и автор вышедшей в 1952 году книги «Стяжание Духа Святаго в путях древней Руси», которая стала впоследствии первой главой задуманного им большого труда «Оптина пустынь и ея время», увидевшего свет уже после его кончины.

О. Сергий Четвериков упоминает Марию Петровну Протасьеву, которая «была духовной дочерью известного старца Феодора Ушакова и по его благословению была избрана сестрами начальницей женской Алексеевской общины в Арзамасе», а по смерти старца Феодора обращалась за руководством к старцу Паисию, который отвечал ей письменно, а также архимандритов Игнатия, Макария и Феофана, через которых распространялись Паисиевы предания, но лишь первого из них называет бывшим учеником Феодора Санаксарского1.

В своей последней работе о старчестве И.М. Концевич уделяет отцу Феодору (Ушакову) четыре с лишним страницы (С. 62–66), пересказывая то, что вспоминал о нем бывший его ученик Новоезерский архимандрит Феофан (Соколов). Повествуется в том же «Предварительном обзоре» его книги и о двух других учениках старца Феодора – архимандритах Игнатии и Макарии, с указанием тех суровых воспитательных мер, к которым прибегал преподобный, закаляя их дух.

На странице 69 Концевич повторяет следом за проф. Субботиным2, что «в Санаксарской обители … послушник (учился) терпению, трудолюбию, строгому исполнению монашеских правил и безпрекословному послушанию…»3. Заслугу знакомства послушника Феодора Соколова с практикой умного делания автор целиком и полностью относит на счет старца Введенской островной пустыни Клеопы, старца Тисманского молдавского монастыря Феодосия и других учеников преподобного Паисия4. А сам Субботин к тому же противопоставляет суровости Феодора Санаксарского любвеобильность и кротость старца Клеопы, и вообще ставит второго выше первого, говоря о получаемых от отца Клеопы «более совершенных уроках монашеской жизни»5. И.М. Концевич так не считает, но приводит 16 кратких наставлений архимандрита Феофана, который передавал «то, что сам слышал, как сам научился: слышанное от старцев простых и неученых, и говорит вам неученый»6 и, высоко оценивая их, находит здесь отражение духа древнего заволжского монашества. Евангельского духа любви, кротости и смирения, являющегося как там, так и тут основным мотивом, ибо это плод того же умного делания7.

И.К. Смолич в главе «Старчество и аскетизм XVIII–XIX вв.» своей книги «Русское монашество» называет русское старчество «в полном смысле слова аскетическим движением, или течением, в жизни монашества двух последних столетий» и указывает на то, что благодаря трудам прямых учеников старца Паисия, в это течение, возрождавшее аскетический дух древней Церкви, включились не только Саров и Оптина, но и другие обители.

«К таким обителям принадлежит Санаксарская пустынь (Тамбовской епархии), основанная в 1659 г., в период монастырской колонизации Понизовья, – в ту пору это была одна из самых удаленных обителей. Братия этой пустыни всегда была очень немногочисленна, и в 1753 г. обитель приписали к Саровской пустыни. Лишь в пору двукратного настоятельства старца иеромонаха Феодора Ушакова (1762–1774, 1783–1791) монашеское житие в обители вышло на правильный путь и в ней введен был общежительный устав. На последнюю четверть XVIII и 1–ю половину XIX в. приходится расцвет аскетического подвижничества в этой пустыни, тесно связанной с Саровской обителью и другими пустынями, отличавшимися строго аскетическим строем жизни»8. Но непонятно по каким причинам относит этот маститый ученый старца Феодора «к ученикам Паисия», еще и «прямым», и даже помещает его имя в таблицу «Школа старца Паисия Величковского»9. Сомнительным является и его указание на «расцвет аскетического подвижничества в этой пустыни» (с 1765 года называвшейся монастырем) не на первую четверть второй половины XVIII столетья, а на «последнюю четверть XVIII и 1–ю половину XIX в.». Это скорее относится к самому Сарову, где тогда славились своими подвигами преподобный Серафим, игумен Назарий, Марк Молчальник, настоятели этой обители Ефрем и Исайя. После кончины старца Феодора, наступившей 19.02.1791 года, равного ему в Санаксаре больше не было. Кроме того, с 1783 по 1791 годы он уже не настоятельствовал в возобновленной им обители, а жил там на положении обычного иеромонаха, большую часть этого времени был насильственно изолирован от братии и паломников и до 27 декабря 1788 года жил взаперти.

В главе «Расцвет» книги «Жизнь и учение старцев» Игорь Корнильевич Смолич уделяет достаточно много места ученику отца Феодора Новоезерскому архимандриту Феофану и кратко передает содержание его рассказов об этом старце, упоминает и другого известного ученика отца Феодора – иеромонаха Игнатия, но все же предпочитает говорить о тесных связях Феофана (Соколова) «с кругом учеников старца Паисия»10.

Таким образом, ценные сами по себе публикации названных ученых, в тех их местах, которые относятся к личности и трудам старца Феодора с одной стороны содержат ряд фактических неточностей, а с другой – ограничивают его вклад в возрождение монастырского старчества упоминанием о строгости жизни в организованном им в Санаксаре монашеском общежитии, хотя и приводят примеры его личного старческого руководства рядом учеников, ставших затем с легкой руки Санкт–Петербургского и Новгородского митрополита Гавриила (Петрова) основными движущими силами в проводимой этим святителем линии возрождения общежительных монастырей и насаждения в них духовничества.

События, предшествовавшие и сопутствовавшие канонизации святого, вызвали появление серии новых публикаций о нем. Эта в основной своей массе житийная литература в лучших своих образцах уточняет даты основных событий его жизни и имена связанных с ними лиц, но все же с той или иной степенью обстоятельности повторяет или прямо пересказывает уже известные его жизнеописания. Фактов накопилось много, но никто не предпринимал еще попытки целенаправленного исследования особенностей старчествования этого прославленного подвижника.

Непосредственное соприкосновение с преподобным и богоносным отцом Феодором Санаксарским, которое нам довелось пережить в мае–июне 1999 года при проведении освидетельствования его святых мощей и составлении проекта посвященной ему полной бденной службы, расположили нас из благоговения к памяти этого великого мужа, постараться по возможности полно и объективно оценить самобытность и значимость понесенных им во второй половине XVIII века подвигов и трудов по возрождению русского монастырского старчества, чему и посвящается предлагаемая вашему вниманию диссертационная работа.

* * *