22.04.2024 21:01
Выдающийся русский мореплаватель Михаил Петрович Лазарев родился во Владимирской губернии 3 ноября 1788 года. У него было два брата — старший Андрей и младший Алексей. Имение его отца, тайного советника Петра Гавриловича, было окружено вековыми лесами и фруктовыми садами. В детстве братья Лазаревы, все ставшие в будущем моряками, не только не имели никакого представления о море, но даже не видели полноводной реки или большого озера. К тому же само понятие «море» в то время было не в моде — с легкой руки царя Александра I в широких общественных кругах утвердилось мнение, что России не нужен флот, а большинство родителей старалось направлять сыновей по «сухопутной линии».
Иного мнения придерживался отец Лазарева. Человек развитой и культурный, он зорким отеческим оком видел в своих детях задатки, обещающие сделать из них людей настойчивых, самостоятельных и смелых. Особенно его радовал второй сын — пухлый и краснощекий Миша.
Он практически никогда не плакал, умел терпеть боль, не ябедничал, однако в случае нужды мог круто расправиться с обидчиком. Петр Гаврилович говорил: «Уверен, что из Мишутки толк выйдет немалый». После долгих раздумий отец семейства решил отправить своих сыновей в Морской кадетский корпус. К сожалению, Петру Гавриловичу не довелось увидеть своих ребятишек в морской форме: когда в начале февраля 1800 года появился приказ об их зачислении, его уже не было в живых.
В начале девятнадцатого столетия в учебную программу Морского кадетского корпуса были введены новые, отвечающие духу времени предметы, претерпела изменения воспитательная система — за малейшие провинности ученики уже не подвергались истязаниям шпицрутенами, кнутом и розгами, их не бросали в карцер. Однако, как и везде, старое уступало не сразу, и Михаил еще застал в корпусе страшные картины расправы с учениками. Барчуку, выхоленному в отцовском имении, это было непривычно и ново, однако он стойко переносил все тяготы и невзгоды корпусного режима.
Спустя три года после поступления Лазарев успешно сдал экзамен на звание гардемарина, заняв из 32 человек третье место. В июне 1803 года с целью дальнейшего изучения морского дела четырнадцатилетний юноша был назначен на корабль «Ярослав», плавающий по водам Балтийского моря. А в сентябре этого же года вместе с семью лучшими по успеваемости товарищами он был командирован в Англию и почти пять лет бороздил моря в разных частях света, неся службу в качестве «мидшипмена» или английского гардемарина. В 1808 году Михаил Петрович вернулся на родину и сдал экзамен на чин мичмана.
Тильзитский мир, ознаменовавший союз между Александром I и Наполеоном, вынудил англичан объявить войну России. Судам Балтийского флота было приказано находиться в боевой готовности. У острова Гогланд наша флотилия под руководством вице-адмирала Ханыкова захватила бриг и пять транспортов, принадлежащих шведам, которые воевали на стороне британцев. Среди русских кораблей был и «Благодать», на котором плавал Лазарев.
Спустя пару дней наши суда настигла более сильная английская эскадра. Ханыков уклонился от боя и преследуемый врагом устремился в Балтийский порт. На пути один из его кораблей — «Всеволод» — сел на мель. На помощь ему со всей эскадры были отправлены шлюпки, однако спасти корабль не вышло. После яростной абордажной схватки англичане сожгли «Всеволод», а спасательная шлюпка с «Благодати» с Михаилом Петровичем была захвачена в плен. В неволе Лазарев томился недолго — менее чем через год (в мае 1809) он уже вернулся на Балтийский флот и продолжил службу на люгере «Ганимед», а затем на бриге «Меркурий». Начальство неизменно давало о нем прекрасные отзывы. Например, капитан «Благодати» Бычинский говорил: «Поведения благородного, в должности искушен и отправляет оную с неутомимой расторопностью и рачением». В феврале 1811 года Лазарев был произведен в лейтенанты.
Отечественная война застала Михаила Петровича на 24-пушечном бриге «Феникс», который вместе с другими судами защищал Рижский залив от неприятеля. Дабы отвлечь французов от Риги, военное командование приняло решение высадить десант в захваченный неприятелем Данциг. Бриг «Феникс» принял самое деятельное участие, как в высадке десантных сил, так и в ожесточенной бомбардировке крепости.
После окончания войны в Кронштадтском порту началась подготовка очередного кругосветного путешествия в Русскую Америку. Командиром выбранного судна «Суворов» был назначен некий капитан-лейтенант Макаров. Однако уже перед отходом в плавание моряк неожиданно заявил, что не поведет корабль на предложенных ему условиях. Представителям компании пришлось срочно искать знающего и опытного командира. За рекомендацией они обратились к генерал-майору Леонтию Спафарьеву, являвшемуся большим знатоком моряков и морского дела. Спафарьев ответил так: «Считаю, что сейчас в Кронштадте не найти на это дело лучшего моряка, чем лейтенант Лазарев-второй. Этот человек разумен, знающ, честен, толков и твердого характера... Правда, молод, но и бывалому не уступит...». В ноябре 1813 Михаилу Петровичу исполнилось двадцать пять лет, однако кроме кадетских плаваний, в формуляре его уже числилось 11 морских кампаний. Чувствуя себя подготовленным для самостоятельного командования кораблем, без всяких лишних расспросов о содержании Лазарев дал согласие.
Михаила Петровича нельзя было назвать ни мечтателем, ни фантазером. Несмотря на годы, он был трезвым реалистом, ясно понимая, с какими опасностями ему придется встретиться в пути. Первым делом молодой капитан познакомился с матросами, расспросил каждого из какой тот губернии, плавал ли раньше и где, что хорошо умеет делать. В помощники себе Лазарев пригласил товарищей по корпусу — Семена Унковского и Павла Повало-Швейковского. Всего в походе участвовал 41 человек. Внимательно Лазарев готовил и корабль. Днем он принимал грузы, следил за судовыми работами, ездил в Петербург по компанейским делам, а по вечерам изучал по морским картам берега тех краев, где ему придется побывать. До глубокой ночи он читал литературу, посвященную дальним странам, узнавал их географию, историю, политический строй.
Лазарев никогда не любил помпезные и шумные проводы, отправляясь в кругосветное плавание, он постарался обставить свой уход, как можно скромнее. После молебна в двенадцать часов дня 8 октября 1813 года «Суворов» снялся с якоря и отправился в путь. 27 февраля корабль покинул Портсмут, а спустя месяц пересек экватор. Вся команда отметила это событие шумным праздником, а в сам момент пересечения был сделан выстрел из орудия. Чтобы люди не скучали во время плавания, капитан выдумывал для них различные занятия, а в свободные часы — игры и развлечения. Нередко на воду спускались шлюпки и проводились гребные и парусные гонки на призы. Кроме того Лазарев организовал на «Суворове» собственный хор, по вечерам выступавший на баке. Переход из Портсмута в Рио-де-Жанейро длился около двух месяцев, рано утром 21 апреля моряки заметили «Сахарную Голову» — гору, стоящую у входа в бразильский порт и служащую природным маяком. Здесь английский пакетбот принес им радостную новость — французское войско потерпело полное поражение, а русская армия вступила в Париж.
В Рио-де-Жанейро команда корабля хорошо отдохнула, проконопатила текущий корабль и обеспечила себя запасами провизии. Дальнейший их путь в Русскую Америку пролегал через Африку и восточное побережье Австралии. Переход до Австралии оказался на редкость тяжелым. В Индийском океане разыгралась сильнейшая буря. В продолжение всего шторма Михаил Петрович не покидал шканцев. Он стоял у штурвала и спокойным голосом отдавал приказания рулевым. Шторм бушевал трое суток и утомил моряков до полного изнеможения. 12 августа 1814 года изрядно потрепанный «Суворов» под приветственные крики местных жителей вошел в порт Сиднея. За всю историю этого города заход русского корабля был вторым по счету.
2 сентября моряки покинули Сидней и продолжили свое плавание. Чем ближе «Суворов» подходил к американским берегам, тем хуже делалась погода. Наступила северная зима, мрачная, сырая и долгая. Утром 11 ноября путешественники миновали остров Средний, а 17 ноября встали на стоянку у острова Ситха. Здесь располагался Ново-Архангельский порт с фортом — резиденция главного управляющего Русской Америки Александра Баранова. Корабль Лазарева был разгружен и отремонтирован, а команда разместилась на зимовку.
Все свободное время Лазарев отдавал картографическим и гидрографическим работам, внося новые уточнения и дополнения в несовершенные карты местного побережья. Вместе с алеутами он совершал длительные походы на шлюпках, отыскивая хорошо защищенные, удобные якорные стоянки. А вечера молодой капитан целиком посвящал своему хобби — мастерил из дерева модели разных лодочек и корабликов. Восьмимесячное пребывание в покрытой снегами, дикой стране порядком наскучило морякам, а потому все обрадовались, когда Баранов решил отправить «Суворов» на Прибыловы острова и Уналашку для покупки ценных мехов. Михаил Петрович блестяще осуществил и этот «коммерческий» рейс.
25 июля 1815 года «Суворов» покинул берега Русской Америки. Трюмы корабля были забиты шкурами песцов, морских котиков, речных бобров и медведей. Также погрузили партию китового уса и моржовых клыков. Общая стоимость груза составляла два миллиона рублей. На обратном пути «Суворов» посетил порт Сан-Франциско, а затем после двухмесячного перехода добрался до перуанского порта Кальяо, став первым русским кораблем, посетившим Перу. На протяжении трехмесячной стоянки Лазарев — большой любитель археологии — знакомился с местными достопримечательностями и сохранившимися памятниками эпохи инков. Дважды русские моряки наблюдали землетрясение, а также стали свидетелями борьбы за национальную независимость страны. Здесь же Лазарев собрал замечательную этнографическую коллекцию, в дальнейшем переданную им в разные русские музеи. Кроме того он решил доставить в Россию местных лам. На корабле были организованы специальные клетки, защищающие животных от жары и качки, к которым были приставлены матросы. Меры, тщательно продуманные капитаном, позволили благополучно привезти в Европу 9 лам и по одному экземпляру вигонь и альпака.
В Перу Михаил Петрович успешно провел порученные ему торговые переговоры. Отныне русские могли торговать здесь безо всяких дополнительных обложений. Кроме того Лазареву было вручено письмо, адресованное Александру I, в котором вице-король Перу выражал надежду об установлении прочных торговых и политических отношений между странами.
Обойдя опасный мыс Горн, «Суворов» вышел в Атлантический океан, в июне 1816 года посетил Портсмут, а через пять недель — 15 июля — прибыл в Кронштадт. По прибытию офицеров корабля ждало досадное разочарование — директор Российско-Американской компании бессовестно обманул их, не заплатив наградных, обещанных в случае успешного окончания плавания. Мотивом отказа являлось отсутствие соответствующего пункта в договоре. Чиновники цинично пояснили: «Обещать можно, что угодно, но доколе нет о сем письменного свидетельства, выполнение суленного не обязательно». Лазарев в ответ в сердцах бросил: «Ну, вас к дьяволу! Не вам, стервецам, служу, а стране и народу».
В начале 1819 года Михаил Петрович получил под свое командование шлюп «Мирный», которому предстояло в составе антарктической экспедиции отправиться в плавание к Южному полюсу. Руководство всем походом и командование шлюпом «Восток» было поручено опытному моряку Макару Ратманову, который, однако, не смог участвовать в плавании из-за болезни. Назначение нового командира, а им стал капитан второго ранга Фаддей Беллинсгаузен, состоялось всего за два месяца до отправления кораблей в плавание, а потому вся тяжесть подготовительных работ легла на плечи Лазарева. В положенное время он успел переоборудовать корабли, подобрать офицерский состав и команды, заготовить запасы продовольствия, снаряжения и научных инструментов. Дабы приспособить шлюпы к условиям похода, корабелам пришлось добавлять новые крепления, менять планировку помещений, а подводную часть корпусов обшивать медными листами. Работы осложнялись регулярными стычками с чиновниками Кронштадтского порта — этого, по выражению современника, «гнездилища всевозможных злоупотреблений и беспорядков». Портовых хапуг заставили выполнять все требования Лазарева, с нетерпением ожидая того дня, когда корабли уйдут в плавание. В порту гуляла поговорка: «Избави, боже, нас от меча, огня и Лазарева».
4 июля 1819 года корабли двинулись в путь. Посетив Копенгаген, в конце июля «Восток» и «Мирный» сделали остановку в Портсмуте, откуда моряки съездили Лондон и приобрели новейшие астрономические и мореходные инструменты. В конце лета при попутном ветре корабли покинули берега Англии и оказались в водах Атлантики. Через Тенерифе мореплаватели добрались до Бразилии, где встретили отправившиеся в кругосветное плавание русские шлюпы «Благонамеренный» и «Открытие». К слову, на борту «Благонамеренного» находился брат Михаила Петровича — лейтенант Алексей Лазарев.
Сорокин Юрий «Восток и Мирный»
22 ноября «Мирный» и «Восток» оставили столицу Бразилии и направились к острову Южная Георгия, прозванного «входными воротами» в Антарктику. После того, как экспедиция добралась до полосы льдов, на шлюпах началась напряженная и тяжелая работа. Через полыньи и разводы суда осторожно прокладывали свой путь. Лазарев и Беллинсгаузен практически не покидали палуб, одновременно ведя корабли и руководя съемкой берегов. После Южной Георгии мореплаватели направились к Земле Сандвича, забираясь все глубже в царство снежных метелей и ледяных гор. Погода с каждым днем становилась все хуже, особенно досаждала людям пронизывающая сырость. Кучи плавучего льда тормозили ход кораблей, и все чаще им стали попадаться ледяные острова. Некоторые из них возвышались над морем на сорок метров и достигали в длину и ширину нескольких километров.
Когда моряки прошли гряду Сандвичевых островов, они снова повернули к югу и вскоре очутились в окружении ледяных гор. В некоторые дни матросы насчитывали свыше 300 проплывающих мимо айсбергов. Несмотря на огромный риск, оба командира упорно вели свои корабли через извилистые, узкие проходы. В один из таких дней «Мирный» ударился об огромную льдину. Вспоминая об этом, Лазарев писал: «Удар случился в два часа ночи и был столь силен, что многих выкинуло из коек. Льдину в тумане увидели так близко, что избежать ее не было возможности…. К счастию, ударились штевнем; если бы это произошло левее или правее, то обязательно проломило бы, и тогда, разумеется, никто из нас не рассказал бы, где были».
Пробиваясь среди айсбергов к югу, мореплаватели, наконец, 16 января 1820 года достигли широты 69°23'. По всему горизонту с запада на восток тянулся сплошной барьер бугристых темных льдов, преграждающих дальнейший путь. Это и был край Антарктического материка, однако в тот исторический день моряки не вполне осознавали свой величайший подвиг — открытие шестой части света. Лазарев писал: «Шестнадцатого числа мы достигли широты 69°23'5, где встретили лед чрезвычайной высоты, простирающийся так далеко, насколько достигало зрение. Однако сим удивительным зрелищем мы наслаждались недолго, ибо вскоре снова запасмурило и по обыкновению пошел снег... Отсюда мы продолжали свой путь к осту, при всякой возможности покушаясь к зюйду, но, не доходя 70°, неизменно наталкивались на льдиный материк».
После тщетных попыток найти проход командиры кораблей, посоветовавшись, решили отступить и повернули на север. Обратный путь был не менее тяжелым — частые бури, постоянное нервное напряжение, работа через силу, сырость и холод не могли не сказаться на здоровье экипажей. Однако Беллинсгаузен и Лазарев прилагали все усилия, дабы обеспечить матросам хорошие бытовые условия. Судовые врачи тщательно наблюдали за здоровьем людей, морякам каждый день выдавали свежий лимонный сок с сахаром, промокшие одежды вовремя высушивались, тяжелый воздух в помещениях освежался проветриванием, а осушение сырых кают по совету Лазарева проводилось при помощи раскаленных пушечных ядер. Все эти мероприятия принесли пользу — к концу первого года плавания потерь среди матросов не было.
Зимовали «Восток» и «Мирный» в австралийском порту Джексон, а 8 мая 1820 года отремонтированные шлюпы направились к Новой Зеландии. Три месяца корабли бороздили воды малоизученного юго-восточного района Тихого океана, открыв целый ряд островов, получивших название Русских. На некоторых из них мореплавателям даже удалось завязать знакомство с местными туземцами, которые в целом дружелюбием не отличались. В середине сентября корабли вернулись в австралийский порт, а спустя два месяца снова отправились в Антарктику. В ходе этого плавания морякам удалось открыть остров Петра I и берег Александра I, завершивших их исследовательскую работу в Антарктике. Вместе с окраинными частями, обнаруженными 16 января, берег Александра и остров Петра составляли передовые звенья Антарктиды. Дважды достигнув крайних антарктических широт, доступных человеку в то время, экипажи кораблей выполнили свою задачу полностью.
26 февраля 1821 года изрядно потрепанные «Восток» и «Мирный» добрались до Рио-де-Жанейро, где были отправлены на ремонт, занявший почти два месяца. Затем через Лиссабон и Копенгаген русская экспедиция 24 июля вернулась в Кронштадт. За успешное плавание Лазарев, минуя чин капитан-лейтенанта, был произведен в капитаны второго ранга. Беллинсгаузен писал: «Наше отсутствие продолжалось 751 день, прошли в общей сложности 86 475 верст (92 252 километра), обретено было 29 островов».
В то время пока Михаил Петрович плавал в полярных морях, обострилась обстановка в Русской Америке. Английские и американские суда все чаще стали посещать российские территориальные воды, а американские промышленники хищнически истребляли в наших владениях ценного пушного зверя. Единственный военный корабль Российско-Американской компании, шлюп «Аполлон», не мог обеспечить безопасность всех территориальных вод России в этом регионе. В связи с этим было принято решение отправить к далеким берегам шлюп «Ладога» под командованием Андрея Лазарева и только что построенный 36-пушечный фрегат «Крейсер» под командованием Михаила Лазарева.
17 августа 1822 года корабли покинули кронштадтский рейд. Все время плавания Михаил Петрович вел астрономические, гидрографические и метеорологические наблюдения, а также уточнял и исправлял существующие морские карты, грешившие многочисленными ошибками. Стоит отметить, что Лазарев был весьма строгим командиром. К нарушителям дисциплины он применял самые жесткие меры, не останавливаясь даже перед телесными наказаниями. Однако он никогда не наказывал невиновных, был отходчив, всегда улаживал конфликты своими силами, не отдавая людей под суд. Кроме того прославленный мореплаватель всегда пекся о здоровье своих матросов, огромное значение придавал профилактическим мероприятиям, борьбе с сыростью в жилых каютах, питанию. На его кораблях каждый день проводились учения, как парусные, так и артиллерийские. Для всех парусных маневров был определен предельный срок. Если какой-либо маневр не выполнялся в отведенное время, то «упражнение» начиналось снова. Кроме матросов на реи Михаил Петрович также посылал и мичманов, от которых требовал еще большую четкость в работе. Подобную систему не всегда поддерживали даже преданные Лазареву люди, однако капитан утверждал, что на море нередки случаи, когда от одного мгновения зависит жизнь всего судна.
Путь кораблей к берегам Русской Америки был долог и труден. Практически все плавание моряков преследовали бури и непогоды, однако даже в самые черные дни моряки, вдохновляемые Лазаревым, не раскисали и не теряли присутствия духа. На Ситху «Крейсер» прибыл 3 сентября 1823. Здесь новый правитель Российско-Американской компании — капитан-лейтенант Матвей Муравьев сообщил морякам последние новости. Русское правительство, не желая обострять отношения с Англией и Соединенными Штатами, пошло на некоторые уступки, разрешив, в частности, заходить в территориальные воды кораблям всех стран. Таким образом, приход «Крейсера» и «Ладоги» для защиты интересов нашей колонии несколько запоздал. И, тем не менее, около года провел Лазарев у берегов северо-западной Америки, охраняя водные просторы нашей страны. Муравьев резонно говорил: «Конвенции конвенциями, а охрана крепости необходима. Я не доверяю этим бумажкам. Более чем уверен, что американцы с англичанами не перестанут нам гадить…»
Летом 1824 «Крейсер» сменил прибывший шлюп «Предприятие» под командованием известного моряка Отто Коцебу и 16 октября Лазарев покинул Ново-Архангельск. Возвращаясь на родину, фрегат проделал длинный путь мимо западных берегов Америки, вдоль мыса Горн, а затем через Атлантику на север к европейским берегам. В Кронштадт «Крейсер» прибыл 5 августа 1825 года, а уже 1 сентября Лазарев был удостоен чина капитана первого ранга. Кроме того, он настоял на том, чтобы все члены его команды получили награды и денежные премии.
1821 год ознаменовался началом национально-освободительной борьбы греческого народа против турецкого ига. Разрешение греческого конфликта без участия России означало бы, что проливы Дарданеллы и Босфор по-прежнему останутся закрытыми для нас, а на Балканах закрепятся англичане. Ослабление Турции же давало возможность новых наступательных операций на востоке. В связи с этим Николай I постановил подготовить мощную эскадру, которой предстояло отправиться в Средиземное море.
В это же время на архангельских верфях строились два линейных 74-пушечных корабля — «Иезекииль» и «Азов». 27 февраля 1826 года Лазарев был назначен командиром «Азова», ставшим в то время самым совершенным (по мощи, мореходным качествам и внутреннему устройству) кораблем отечественного военного флота. Михаил Петрович очень тщательно подбирал себе помощников, в числе которых оказались лейтенант Нахимов, мичман Корнилов и гардемарин Истомин. Его влияние на подчиненных было безгранично — даже такой уравновешенный человек, как Павел Нахимов писал приятелю: «Стоит послушать, любезный, как тут все относятся к капитану, как его любят! …право, русский флот еще не имел такого капитана».
10 июня 1827 года «Азов» в составе эскадры контр-адмирала Гейдена покинул кронштадский порт. Нигде не задерживаясь, русские корабли проследовали в Средиземное море, где объединились с французской и английской эскадрами. Командование объединенным флотом принял на себя британский вице-адмирал Эдуард Кодрингтон — ученик адмирала Нельсона. Английская эскадра состояла из 11 кораблей, а общее число пушек составляло 472 единицы. Французская эскадра контр-адмирала де-Риньи имела 7 кораблей и 362 пушки, русская — 9 кораблей и 466 орудий. Таким образом, общее количество пушек достигало 1300 единиц. Турецко-египетский флот же, сосредоточившийся в Наваринской бухте, включал в себя свыше пятидесяти военных судов при 2300 пушках. Помимо этого, неприятель располагал мощной артиллерией на острове Сфактерия и в Наваринской крепости.
Утром 3 октября адмирал Кодрингтон отправил курьера к турецкому султану, сделав очередную попытку разрешить вопрос мирным путем. Однако курьер вернулся ни с чем. Предъявленный туркам ультиматум с требованием остановить военные действия против Греции также был оставлен без ответа. 8 октября 1827 года в час дня правая колонна французских и английских кораблей, миновав крепостные батареи, встала в Наваринской бухте на якорь, а левая колонна с русскими кораблями (впереди которых шел «Азов») приблизилась к входу гавани. Кодрингтон предпринял последнюю попытку образумить неприятеля. Однако посланный им парламентер был убит, а египетский адмиральский корабль открыл яростный огонь по флагману британцев «Азии». Взбешенный Кодрингтон, произнеся: «Жребий брошен, теперь не ждите пощады», дал приказ открыть огонь по вражеским судам.
Сражение длилось почти четыре часа и закончилось полным уничтожением объединенного турецко-египетского флота. Наиболее искусно и решительно действовала русская эскадра, принявшая на себя главный удар батарей противника и сокрушившая весь правый фланг и центр вражеского флота. По словам адмирала Гейдена «...первый лавр из победного венка, сорванного русской эскадрой, принадлежит капитану Лазареву». «Азов» занимал в бою центральное место, а его примеру, тактическим приемам следовали остальные корабли. Но и досталось линейному кораблю гораздо сильнее всех остальных судов союзной эскадры. В конце сражения у него были перебиты все мачты, изломаны борта, а палубы завалены обломками досок вперемешку с трупами убитых. В корпусе флагмана насчитали 153 дыры, среди них семь находились на уровне ватерлинии. Несмотря на столь тяжелые повреждения, «Азов» продолжал сражаться до последней минуты боя, уничтожив пять турецких кораблей.
На следующий после сражения день русский флагман, весь израненный, с наспех заделанными пробоинами и переломанными мачтами вышел в море и направился к Мальте. Там корабль ремонтировался и восстанавливался до марта 1828 года. Наваринский бой явился важным шагом на пути к окончательному освобождению греков. Имя адмирала Михаила Лазарева приобрело мировую славу, а правительства Франции, Англии и Греции наградили его своими орденами. На родине знаменитый мореплаватель был произведен в контр-адмиралы, а его корабль получил Георгиевский флаг.
Справедливо считая Россию основной виновницей разгрома в Наваринском сражении, правительство Турции объявило ее «исконным врагом» и расторгло все ранее заключенные договоры. При этом турецкие власти прекрасно понимали, что европейские державы, незаинтересованные в дальнейшем усилении России, ее не поддержат. На брошенный вызов Россия ответила объявлением войны. Начиная с ноября 1828 года и по сентябрь 1829, Лазарев в составе эскадры Гейдена принимал участие в блокаде Дарданелл, отрезав туркам путь на Константинополь. Вражеская столица оказалась лишенной подвоза продовольствия. К февралю 1829 года в порту Смирна скопилось более 130 судов с хлебом, которого неприятель так и не получил. Победы русских сухопутных сил, а также успешные действия у проливов и на Черном и Эгейском морях заставили турецкое правительство запросить мира. После того как 2 сентября в Адрианополе был подписан мирный договор, блокада Дарданелл была снята. 12 мая 1830 года Михаил Петрович во главе эскадры из девяти кораблей вернулся в Кронштадт.
В 1830 и 1831 годах Лазарев крейсировал в Ботническом заливе, плавал с десантными войсками в Финляндию, председательствовал в комиссиях по вооружению военных судов и исправлению штатов, участвовал в работе комитета по совершенствованию флота. Он внес немало полезных предложений, касающихся кораблестроения и вооружения судов, которые позднее были приняты и внедрены в практику.
В середине февраля 1832 Лазарева назначили начальником штаба Черноморского флота, а уже в начале 1833 года он возглавил успешный поход русского флота в Босфор, в результате которого был предотвращен захват Стамбула египтянами и, вероятно, распад всей Османской империи. Военная помощь России вынудила султана Махмуда II заключить знаменитый Ункиар-Искелесийский договор, высоко поднявший престиж России.
2 апреля 1833 Михаил Петрович стал вице-адмиралом, а 31 декабря 1834 он был утвержден в должности командующего Черноморским флотом и командира портов Николаева и Севастополя. 10 октября 1843 за особые заслуги его произвели в адмиралы. Любопытно, что Лазарев ненавидел канцелярскую работу, всегда предпочитая морскую службу береговой. Однако отныне он был нужен именно на берегу, своим друзьям мореплаватель писал: «Я попался в крайне неприятные для меня сети… Часто выпадают дни, в которые я сижу за проклятыми бумагами по 12-14 часов. Это не безделица, и здоровье мое, хоть и каменное, начинает портиться от сидячей жизни…»
Выдающийся моряк явился подлинным преобразователем Черноморского флота. Штаты боевых кораблей были полностью укомплектованы и оснащены высококачественной артиллерией, началась подготовка экипажей для службы на паровых судах. Огромную роль сыграл Черноморский флот во время боевых действий у кавказского побережья. С 1836 по 1839 года там было высажено восемь крупных десантов, пять из которых возглавлял сам Лазарев. Огромное внимание адмирал уделял оборонительным сооружениям Севастополя, доведя количество орудий, защищающих город до 734 единиц. Однако особая заслуга легендарного флотоводца принадлежит в подготовке людей, прославивших отечественный флот в годы Крымской войны. Именно под его влиянием развились все отличающие севастопольских моряков качества: мужество, сознание долга, самопожертвование, хладнокровие в бою.
Безусловно, лазаревская школа была очень суровой, работать с адмиралом подчас было нелегко. Отсев людей, не подходящих ему по требованиям, проходил очень быстро, однако те моряки, в которых он сумел разбудить живую искру, те же стремления и чувства, что жили в нем самом, становились истинными лазаревцами. Адмирал воспитал таких выдающихся моряков как Нахимов, Путятин, Корнилов, Унковский, Истомин.
Уже в зрелом возрасте Михаил Петрович женился на юной Екатерине Тимофеевне Фандерфлит, дочери отставного капитана второго ранга. Несмотря на разницу в возрасте, их брак с уверенностью можно назвать счастливым. Екатерина Тимофеевна, будучи женщиной умной и волевой, оказала на мужа немалое влияние, несколько сгладив его суровую и грубоватую натуру. У них было пятеро детей — два сына и три дочери.
Адмирал всегда мало заботился о своем здоровье. На сильные боли в желудке Лазарев долгое время не обращал никакого внимания, продолжая неустанно работать. Однако в конце 1850 года ясно обозначились все признаки тяжелой болезни, Михаил Петрович похудел, стал задыхаться, его силы стремительно падали. Однако никакие убеждения взяться серьезно за лечение не помогали. Лишь вмешательство Николая I вынудило Лазарева отправиться в Вену на обследование местными медицинскими светилами. По приезду больной так ослабел, что хирурги, среди которых был известный Теодор Бильрот, отказались оперировать его. В ночь на 12 апреля 1851 года на 63 году жизни Лазарев скончался от рака желудка. Перед смертью ближайшие друзья адмирала уговаривали написать государю письмо, поручив ему свое семейство. Однако умирающий ответил: «Я для себя ничего и ни у кого не просил никогда, и теперь не стану». Похоронили Лазарева в Севастополе в подвале Владимирского собора. Рядом с ним покой нашли герои Крымской войны, великие патриоты земли Русской: Нахимов, Истомин и Корнилов.
По материалам книги Бориса Островского «Лазарев».
