«Война с фашизмом, товарищи!» Как началась Великая Отечественная — в дневниках москвичей

Что происходило в Москве и о чем думали москвичи в первые дни ВОВ — к 22 июня МОСЛЕНТА подготовила выборку записей из онлайн-сборника дневников XX века «Прожито».

Николай Мордвинов, актер:

22.06.1941

Шла репетиция Макаренко... Без разрешения врывается Аноров... и тревожным, глухим голосом сообщает:

— Война с фашизмом, товарищи!

Итак, открылся самый страшный фронт!

Горе! Горе!

Ясно, что свалилось на нас величайшее, какое можно представить себе, горе. Чувствую это всеми силами души.

Какое горе!

Нина Костерина, дочь репрессированного писателя и журналиста:

23.06.1941

Вы помните, Нина Алексеевна, как вы втайне мечтали пережить большие, волнующие события, мечтали о бурях и тревогах? Ну вот вам — война! Черный хищник неожиданно, из-за черных туч кинулся на нашу родину.

Ну что ж, я готова... хочу действий, хочу на фронт...

Фото: Анатолий Гаранин / РИА Новости

Санитарка медико-санитарной службы. Москва, июнь 1941 год.

Всеволод Иванов, писатель:

24.06.1941

Итак, война. Утро позавчера было светлое. Я окончил рассказ. Думал — еще напишу один, все перепечатаю и понесу. Прибежали Тамара и дети: «Фадеев сказал, встретив нас в поле, разве вы не знаете, что война». Не верили. Включили радио. Марши, марши и песни. Значит — плохо. А в два часа Левитан прочел речь Молотова. […]

На улицах появились узенькие, белые полоски: это плакаты. Ходят женщины с синими носилками, зелеными одеялами и санитарными сумками. Много людей с противогазами на широкой ленте. Барышни даже щеголяют этим. На Рождественке, из церкви, выбрасывают архив. Ветер разносит эти тщательно приготовленные бумаги! Вот — война. Так нужно, пожалуй, и начинать фильм.

Когда пишешь, от привычки, что ли, на душе спокойнее. А как лягу, — так заноет-заноет сердце, и все думаешь о детях. Куда их девать? Где их сберечь от бомб, и вообще? Сам я решительно на все готов. Видимо, для меня пришел такой возраст, когда уже о себе не думаешь. В этом смысле я был раньше трусливее. Думаю, не оттого, что характер мой стал тверже, а просто явление биологическое.

Леонид Тимофеев, литературовед:

25.06.1941

Война, по-моему, встречена хорошо: серьезно, спокойно, организованно. Конечно, покупают продукты, стоят очереди у сберкасс, которые выдают по двести рублей в месяц, но в общем все идет нормально. О войне узнали некоторые москвичи раньше: в 2 часа ночи некоторые слышали немецкое радио и речь Гитлера о войне. Они успели взять вклады в кассе. […] В Москве и области — военное положение. Затемняемся с 9 часов вечера, хотя темнеет в 10. […]

Соня пошла в Осоавиахим искать противогазы. Продукты в магазинах пока имеются в изобилии. Продажа водки и тому подобное запрещено. Стоит хорошая погода. Трудно даже представить себе фронт, где гибнут буквально каждую минуту люди. […]

Фото: Наум Грановский / ТАСС

Аэростат противовоздушной обороны на Садовой-Триумфальной улице. 1941 год.

Эти события определят судьбу мира на многие годы, если не на столетие вперед. […] При всех тонкостях цивилизации основное в жизни решается просто: дубиной по голове. Дело лишь в количестве голов и в качестве дубины.

[…] Кто же победит? У немцев престиж, техника, культура, организация, опыт. Но велики центробежные силы и нет времени. У нас — пространство, время, ресурсы, люди, идея (!), поддержка захваченных немцами областей. Если их первый удар не свалит нас с ног (а это выяснится в ближайшие дни по темпу движения), им будет плохо.

Всеволод Иванов, писатель:

27.06.1941

Всюду шьют мешки, делают газоубежища. Появились на заборах цветные плакаты: никто не срывает. Вечером — Войтинская звонит, говорит, что я для «Известий» — мобилизован. Я говорю: «А „Красная звезда“ как же?» Она растерялась. Очень странная мобилизация в два места.

В промежутке между работой стараюсь не думать, занимаюсь всяческой ерундой — читаю халтурную беллетристику, письма, а сидел в уборной — Розановские какие-то, — и загадал: «Вот достану листочек из сумки, там лежали журналы, и по первой странице загадаю что со мной будет в результате теперешней войны». [Вырезка из газеты]. «За целой вереницей венков — два оркестра, игравшие поочередно без перерыва, до самого кладбища. За ними, перед колесницей, запряженной в три пары лошадей, покрытых белыми попонами, — духовенство в белых ризах. За прахом покойного шли его родные и близкие, а затем, в организованном порядке, представители от разных учреждений, от каждого театра в отдельности, от консерватории, от всевозможных обществ и учебных заведений и др.

У Александро-Невской лавры, где направо от ворот, недалеко от ограды, была приготовлена могила для покойного ком....» Странное — любовница смешного. Одно только не получится — оркестра, белых роз, организаций... будет проще. Даже, наверное, никто и знать не будет, где похоронен сей популярный сочинитель.

Фото: РИА Новости

Москвичи прячутся в бомбоубежище жилого дома. Кадр из документального фильма «Москвичи в 1941 году».

Николай Мордвинов, актер:

1.07.1941

Войска дерутся с отчаянной силой, уничтожают противника. Но... отступают...

Не знаешь ничего и потому молчишь... Не понимаю ничего. В чем дело? В чем тактика? Но это должна быть тактика... должна быть тактика!..

Тяжело... бесконечно жаль трудов народа, жизней, перспектив, мира...

И вдруг станет реальностью эвакуация с Лешей, Люлькой... Куда? Бежать? Какое невыносимое слово!..

Вот она — современная война, не на жизнь — на смерть! Начали очень тяжело... Вскочишь ночью и куришь, куришь, куришь... Что происходит на самом деле, ничего не знаю... «Ни пяди чужой земли...». Куришь, и вдруг ощутишь себя совсем одиноким... Да нет же, нет! Не может быть! Навалимся и опрокинем! Опрокинем? Прут ведь!..

Леонид Тимофеев, литературовед:

2.07.1941

В наших сводках появилось опасное выражение «превосходящие силы противника». Немецкие передачи по радио провозглашают, что Красная армия «разбита в прах», что немцы несут России свободу и что русские должны беречь заводы и пашни для новой жизни. Пропаганда, которую немцы по радио ведут на украинском, белорусском, русском и других языках, весьма примитивна. Все больше о жидах. Вчера, в 12 часов ночи, они сказали, что немецкие войска в 40 километрах восточнее Минска.

Был вчера в Москве. Настроение подавленное. Везде готовят дома к бомбардировкам. Но явно неумело: без плана и без руководства — кто во что горазд. Сегодня опубликовано постановление об обязательном обучении противовоздушной обороне. Сие опоздало по меньшей мере года на два. В «Знамени» и в институте стараются заняться обычными делами, но выглядит это плачевно. В институте был на защите диссертации Венгрова о Блоке. Самого Венгрова уже призвали в армию, и степень присуждали заочно. Вдруг посередине заседания объявили митинг и сообщили о создании «Московского военного формирования», в которое приглашаются добровольно вступить все мужчины без различия в возрасте. И вот все, кроме, естественно, меня, записались. Но вряд ли наши доктора филологических наук справятся с парашютистами. Все это произвело на меня мрачное впечатление, ибо в этом ощутилось что-то паническое.

Фото: С. Струнников / ТАСС

Улица Горького, 1941 год.

Мариэтта Шагинян, писательница:

3.07.1941

22 июня немецкий фашизм ночью, вероломно, без предупреждения напал на нас. Десять дней Красная Армия стойко сопротивляется врагу.

24 июня я подала в партию.

Снова засела за книгу о Низами и сейчас боюсь, как совместить общественные обязанности со своею работой. Война сразу переместила все центры тяжести, требует от нас новой работы, быстроты исполнения, политической чуткости.

Леонид Тимофеев, литературовед:

3.07.1941

По сводке немцы отбиваются нами у Борисова при попытке переправиться через Березину. Итак, за одиннадцать дней войны они прошли с боем по прямой от Лямжи до Березины около 450 километров и прорвали нашу укрепленную полосу по старой границе. Значит, в первые дни была разбита не только наша армия прикрытия, но и более крупные силы, раз мы не смогли остановить их у укрепленной полосы. Теперь дело в том, сколько техники у нас может быть собрано за Днепром. Не думаю, чтобы ее было много. Правда, у Гитлера тоже много потерь, и он может выдохнуться. Вообще-то на фоне мирового конфликта наша война имеет в большей мере тактическое, чем стратегическое значение, но она может стать стратегической в зависимости от фактора времени. Быстрота резко увеличивает шансы Гитлера, медленность — резко их снижает. В этом — смысл сегодняшнего выступления Сталина, который выступил по радио в 6.30. Он говорил о неисчерпаемых наших ресурсах и о народных ополчениях. Одним словом, завязнет ли кулак Гитлера в нашем тесте или пройдет насквозь?

Фото: ТАСС

Комсомольцы вносят деньги на строительство бронепоезда в поддержку защитников Москвы. 1941 год.