Русский Балтийский флот ведет свою историю с 1703 года, его главный судостроитель — Адмиралтейская верфь Санкт-Петербурга — младше на год. Первый корабль для моряков-балтийцев сошел с ее стапелей в 1706 году — это был 18-пушечный прам Arcanne. Но первый серьезный боевой корабль, появление которого ярко свидетельствовало о рождении серьезного русского флота на Балтике, появился лишь шесть лет спустя. 26 (15 по старому стилю) июня 1712 года со стапелей Адмиралтейства сошел 54-пушечный линейный корабль «Полтава».

«Полтава» не была первым русским линкором вообще: это гордое звание досталось 58-пушечному линейному кораблю «Гото Предестинация», спущенному на воду Воронежским адмиралтейством 8 мая (27 апреля по старому стилю) 1700 года. Не была «Полтава» и первым линкором на Балтике: еще в 1710 году на Ладоге были спущены на воду четыре линкора типа «Рига» (бывшие, правда, маломаневренными и слабомореходными). Но «Полтава» наследовала и первому, и вторым. С ладожскими линкорами ее роднило предназначение: как и они, первый линкор петербургского Адмиралтейства строился специально для Балтийского флота. А с воронежским — личности создателей: как и «Гото Предестинацию», «Полтаву» проектировал лично царь Петр Алексеевич, а руководил строительством обоих кораблей мастер Федосей Скляев.

О личности Петра I известно достаточно, чтобы не посвящать ей отдельный экскурс, а вот о Федосее Скляеве стоит рассказать поподробнее. Лучше всего привести выдержки из статьи в 18 томе «Русского биографического словаря» под редакцией председателя Императорского исторического общества Александра Половцова, вышедшего в 1904 году в Санкт-Петербурге. Вот что говорится там о знаменитом корабеле:

«Скляев, Федосей Моисеевич, капитан-командор, лучший судостроитель петровского времени; ум. 10 мая 1728 г. Скляев был видным членом кружка русских моряков и судостроителей, которые вместе с Петром Великим учились за границей и пользовались его дружеским расположением. Впервые он стал известен Петру, как рядовой бомбардир потешных полков, и в 1697 году выбран был в число 30 волонтеров (валентиров) великого посольства. В Амстердаме с августа 1697 г. он несколько месяцев вместе с Петром и Александром Меншиковым изучал корабельное дело на Ост-индском дворе  <…> Скляев вполне оправдал отзыв Петра о нем, как о лучшем корабельном мастере. В 1699—1705 гг. он строил в Воронеже корабли «Предестинацию», или «Божияго Предведения», и «Ластку», под постоянным наблюдением Петра, который сам посещал верфь и отовсюду и из Гродны, и из Вильны, и из Петербурга присылал чертежи (текены) и указания по отделке этих судов. <…> С осени 1705 г. Скляев работал на Петербургской верфи и здесь построил в 1707—1708 гг. по чертежам Петра 16-пушечную шняву «Лизета», в 1709—1712 гг. под руководством Петра 54-пушечный корабль «Полтава», затем в 1712—1714 гг. 60-пушечный корабль «Нарва», в 1712—1717 гг. 60-пушечный корабль «Ревель», оба в 145 фут, в 1716—1721 гг. 83-пушечный корабль «Фридемакер» и еще несколько кораблей, фрегатов и шняв меньших размеров».

Стоит ли удивляться, что большинство иностранцев, которые видели «Полтаву» на ходу, под парусами, восторженно отзывались о ней, хотя и отмечали, что корабль имеет непривычно узкую корму: дескать, с такой ему трудно будет в долгих океанских плаваниях. Но первый линейный корабль Адмиралтейства и не планировалось использовать в таких долгих путешествиях. Его главной задачей было укрепление Балтийского флота и активное участие в морских баталиях Северной войны — а они не отличались переходами на слишком большие расстояния. Куда важнее было вооружить корабль по-настоящему современной артиллерией и сделать его малоуязвимым для попыток абордажа.

С этой задачей Петр Алексеевич и Федосей Скляев, который тоже участвовал в разработке проекта нового линейного корабля, справились отменно. Борта «Полтавы» примерно от середины резко заваливались внутрь, что осложняло любые попытки абордажа и одновременно обеспечивало отличную защиту экипажу корабля от подобных попыток. Что же касается артиллерии, то Петр с самого начала запланировал вооружить новый корабль новыми же пушками. Эти орудия, благодаря иным пропорциям, отличались меньшим весом при том же калибре, что и пушки прежнего поколения, а значит, можно было поставить их больше — или установить орудия большего калибра. Именно так и поступили на «Полтаве»: по первоначальному проекту, на ней собирались установить двадцать два 18-фунтовых, двадцать два 8-фунтовых и восемь 3- или 4-фунтовых орудия. Но в конечном итоге корабль получил двадцать два 18-фунтовых, двадцать 12-фунтовых и двенадцать 6-фунтовых пушек, благодаря чему общий вес полного залпа одним бортом равнялся 354 фунтам — весомый показатель!

Хотя работа над проектом «Полтавы» была завершена только в 1709 году, незадолго до ее закладки, заготовка леса для корабля началась существенно раньше — в январе 1708 года. Конечно, в тот момент никто не думал, что дубовые доски и бревна готовятся именно для первого адмиралтейского линкора — но именно они тщательно подбирались под наблюдением самого Федосея Скляева все лето и осень 1708-го. Так что к моменту окончания работы Петра I над проектом линейного корабля в запасе у адмиралтейских корабелов имелся достаточный запас отлично высушенного леса.

Именно из него и начали строить корабль, который 15 (4 по старому стилю) декабря 1709 года заложили на стапелях Адмиралтейства. Вот как описывает закладку «Полтавы» лично наблюдавший за ней датский посланник Юст Юль в своих «Записках датского посланника в России при Петре Великом»: «15-го. После полудня я отправился на адмиралтейскую верфь, чтобы присутствовать при поднятии штевней на 50-пушечном корабле, но в тот день был поднят один форштевень, так как стрелы (козлы) оказались слишком слабы для подъема ахтерштевня 84. Царь, как главный корабельный мастер (должность, за которую он получает жалованье:), распоряжался всем, участвовал вместе с другими в работах и, где нужно было, рубил топором, коим владеет искуснее, нежели все прочие присутствовавшие там плотники. Бывшие на верфи офицеры и другие лица ежеминутно пили и кричали. В боярах, обращенных в шутов, недостатка не было, напротив, их собралось здесь большое множество. Достойно замечания, что, сделав все нужные распоряжения для поднятия форштевня, царь снял пред стоявшим тут генерал-адмиралом шапку, спросил его, начинать ли, и только по получении утвердительного ответа снова надел ее, а затем принялся за свою работу. Такое почтение и послушание царь выказывает не только адмиралу, но и всем старшим по службе лицам, ибо сам он покамест лишь шаутбенахт (старший офицер флота рангом ниже вице-адмирала; именно это звание носил Петр I, часто пользовавшийся в морских делах псевдонимом «шаутбенахт Петр Михайлов». — РП). Пожалуй, это может показаться смешным, но, по моему мнению, в основании такого образа действий лежит здравое начало: царь хочет показать прочим русским, как в служебных делах они должны быть почтительны и послушливы в отношении своего начальства. С верфи царь пошел в гости на вечер к одному из своих корабельных плотников». Стоит добавить: этим корабельным плотником, судя по всему, как раз и был Федосей Скляев, в то время пользовавшийся особым благоволением императора.

В том, что только что заложенному кораблю царь Петр Алексеевич дал имя «Полтава» в честь важнейшей победы Северной войны, нет ничего удивительного. Примечательнее другое: то, что поначалу лес для постройки готовили на Ладоге, а в Петербург перевезли только летом 1709 года, было прямым следствием полтавской виктории. Швеция, король которой Карл XII после сражения попал в плен, явно ослабела, и русский царь рискнул затеять строительство настоящего линкора в Петербурге, не опасаясь уже вражеского рейда.

На постройку корабля ушло почти три года, поскольку заранее заготовленного запаса сухого леса, как всегда, оказалось недостаточно; впрочем, недостаточным оказался и запас многих других материалов и элементов, хотя их по царскому поручению заготовили в большом количестве. Сказывался недостаток опыта кораблестроения у большинства работников Адмиралтейства, да и логистические проблемы того времени мало отличались от таковых сегодня. Но в итоге к 26 июня 1712 года корабль был готов. Корму его украшали резные деревянные щиты, аллегорически рассказывавшие о победе русского оружия под Полтавой. На церемонии спуска, как отмечают хроники начала XVIII столетия, «были: царевны Екатерина Алексеевна, Наталья Алексеевна и все царской фамилии, также г. адмирал, вице-адмирал, английский посол и прочих дворов посланники, сенаторы и прочие знатные персоны. До самой ночи довольно веселились».

Через полтора месяца, в конце августа, «Полтаву» перевели от стенки Адмиралтейства в гавань на острове Котлин (до закладки собственно Кронштадта оставались еще 11 лет). Там линейный корабль окончательно достроили и оснастили, и 2 мая 1713 года линкор отправился в свою первую кампанию — в крейсерство к Березовым островам, в составе котлинской эскадры вице-адмирала Корнелиуса Крюйса. До августа 1717 года корабль участвовал во всех кампаниях, пока во время погони за шведским капером не села на мель, получив заметные повреждения. На ремонт «Полтава» встала к стенке Адмиралтейства и вновь вернулась к Котлину в апреле 1720 года. Но 9 мая 1721 года во время шторма линкор потерял две мачты и встал на ремонт в гавани Котлина, а с 1723 года перестал выходить в море совсем: как писала Адмиралтейств-коллегия, «оный корабль хотя б готов, однако ж в компании лутче ему не быть, понеже стар и недействителен в море». Два года спустя корабль разоружили, и следующие семь лет он простоял в ожидании ремонта, которого так и не дождался, и был разобран…

http://rusplt.ru/wins/linkor-petr-i-istoriya-26692.html