Епископ Александр (Милеант). Единый Бог в Троице поклоняемый

Величие Бога и стремление человека познать Его

 

Бог есть высочайшее и совершеннейшее Существо, Творец и Правитель вселенной, Дух вечный, вездесущий, всеведущий и всемогущий. В Своем существе Бог непостижим не только для человеческого, но и для ангельского разума: “Он обитает в неприступном свете, Которого никто из людей не видел и видеть не может” (1 Тим. 6:16).

“Если хочешь говорить о Боге, — пишет св. Василий Великий, — отрешись от своего тела и телесных чувств, оставь землю, оставь море и сделай, чтобы воздух был ниже тебя. Минуй времена года, их чинный порядок, украшения земли, стань выше эфира, пройди звезды, их благолепие, величину, пользу, какую они доставляют целому, благоустройство, светлость, положение, движение и то, сколько они имеют между собой связи и расстояния. Миновав все это умом, обойди небо и, став выше его, одною мыслью обозри тамошние красоты: пренебрегая воинства Ангелов, начальства Архангелов, славу Господств, (”Господства,” “Престолы,” “Начала,” “Власти,” “Силы,” “Херувимы” и “Серафимы” — это названия ангельских чинов. Ангельский, духовный мир гораздо больше нашего, физического), председания Престолов, Силы, Начала, Власти. Миновав их всех, оставив ниже своих помышлений всю тварь, возведя ум за пределы сего, представь в мысли Божие естество, неподвижное, непревратное, неизменное, бесстрастное, простое, несложное, нераздельное, свет неприступный, силу неизреченную, величину беспредельную, славу лучезарную, доброту вожделенную, красоту неизмеримую, которая сильно поражает уязвленную душу, но не может по достоинству изображена быть словом.”

Такой возвышенности духа требует размышление о Боге. Парадоксально, однако, что при всей ограниченности своих умственных и душевных сил человек с раннего возраста стремится познать Бога. Инстинктивное стремление человеческой мысли к Высшему Существу и духовному миру наблюдается среди людей всех рас, культур и уровней развития. Очевидно, в самой природе человека находится нечто такое, что наподобие магнита влечет его ввысь, в сферу невидимого и совершенного. Священное Писание это “нечто” именует “образом и подобием Божиим” в человеке, которые Творец запечатлел в основе нашей духовной сущности (Быт. 1:27). Только наличием этой родственной связи между душой и ее Творцом можно объяснить, почему люди без всякого религиозного образования, при самых неблагоприятных условиях, сами постепенно приобретают довольно верные представления о Боге. Замечательно еще то, что Бог идет навстречу человеку ищущему и каким-то таинственным способом открывает Себя ему.

Священное Писание сохранило воспоминание о коротком, но драгоценном периоде, когда на заре человечества Бог являлся и беседовал с Адамом и Евой, как Отец со Своими детьми (Бытие 2-я глава). Не существовало тогда у первых людей и следа какого-либо страха перед Высшим Существом, о котором твердят атеисты, утверждая будто религия возникла в результате безотчетного страха примитивных людей перед стихиями природы. Напротив, согласно книге Бытия первое знакомство человека с Творцом было полно доверия и блаженства. Именно грехопадение лишило человека чувства близости и благости Божией.

Представление о Боге у древних народов и философов

После грехопадения Адама и Евы большинство их потомков стало все больше удаляться от Бога, дичать, впадать в суеверие и предаваться порокам. Постепенно стало развиваться идолопоклонство. Тем не менее, инстинктивное стремление к Богу осталось в человеке. Вся история древнего человечества свидетельствует о том, что человек, в отличие от животных, никогда не может ограничиться удовлетворением только своих физических потребностей. Его мысль подсознательно тянется ввысь, к потустороннему миру, к Творцу. Человек жаждет узнать, как и почему возник окружающий его мир. Есть ли высший смысл в его земном существовании и что его ждет за порогом смерти? Есть ли иной, более совершенный мир или миры? Есть ли высшая, абсолютная справедливость — награда за добродетель и наказание за преступление? Наблюдая величие, гармонию и красоту мира, человек приходит к убеждению, чтодолжен существовать Устроитель всего. Его нравственное чувство подсказывает ему, что есть и единый праведный Законодатель, Который каждому воздаст по делам его. Так, под влиянием внутренних и внешних мотивов в человеке постепенно зарождается религиозное чувство — потребность познать своего Творца и приблизиться к Нему.

По этой причине никогда не существовало народа, совершенно лишенного каких-либо понятий о Боге. “Посмотрите на лицо земли, — пишет Плутарх (1-е столетие после Р.Х.), — вы найдете города без укреплений, без наук, без чиноначалия, увидите людей без постоянных жилищ, не знающих употребления монет, не имеющих понятия об изящных искусствах, но не найдете ни одного человеческого общества без веры в Божество.”

Ввиду недостатка подробных записей о жизни и верованиях самых древних народов трудно точно установить, как возникли и развивались их религиозные представления. Однако, ряд ученых в области сравнительной религии утверждает, что первоначальной религией многих древних народов было единобожие (монотеизм); в то время, как обоготворение сил природы и разных божеств (политеизм) появились среди этих народов позднее, (еightR Смотри книгу проф. многотомные труды Вильгельма Шмидта “Dеr Ursprung dеr Gоttеsidее”). Начальные главы книги Бытия знакомят нас с тем, как политеизм стал развиваться среди “сынов человеческих” в результате их нравственного огрубения, — в то время, как “сыны Божии” (потомки Сифа) сохранили веру в единого Бога. Надо, впрочем, пояснить, что и в политеистических религиях один Великий Бог обычно выделялся над остальными более незначительными божествами. Поэтому, несмотря на все несовершенства языческих религий, признание ими бытия Высшего Божества говорит о том, что человек по природерелигиозен. Безбожие есть неестественное, патологическое состояние человеческой души. Оно приходит от греховного образа жизни и закрепляется с годами путем внедрения атеистических идей.

В Греции, где политеизм стал вытеснять монотеизм лет за шестьсот до Р. Х., мы видим здоровое сопротивление ему со стороны мыслящих людей того времени — философов. Первый из них, Ксенофонт, (570-466 до Р.Х). ополчился против тех, кто обоготворял животных и своих легендарных героев. Он говорил: “Среди богов и людей существует единый высочайший Бог, Который не похож на них ни умственно, ни внешне. Он весь зрение, весь мысль, весь слух. Он вечно и неподвижно обитает в едином месте… Своей мыслью Он без труда всем управляет.” Гераклит говорит о вечном Логосе, от Которого все получило бытие. Логосом он именует Божественную Мудрость. (Учение о Логосе было развито Филоном в 1-ом веке после Р.Х). Анаксагор (500-427 до Р.Х). именует Бога чистейшим Разумом, всеведущим и всемогущим. Этот Разум, будучи вездесущей и всемогущей духовной Сущностью, все приводит в порядок. Он произвел мир из первичного хаоса. Сократ (469-399 до Р.Х). признавал, что Бог — един. Он есть нравственное начало в мире и “Провидение,” т.е. Он заботится о мире и о людях. Платон (428-347 до Р.Х.), борясь с языческими суевериями, требовал, чтобы из понятия Божества были исключены всякие примеси несовершенства, зависти или изменяемости: “Бог, а не человек, есть высшая мера всего.” Для Платона Бог — “Демиург” — устроитель всего, Художник вселенной. Он — бессмертный Дух, видоизменяющий материю согласно Своей мысли (идее). Существует вечный, реальный мир идей, которому присуща истинная действительность, а во главе этого царства идей возвышается Идея Блага, или Бог, Устроитель вселенной. (Сочинение “Тимей”). Платон доказывал, что человеческая душа — бессмертна. Аристотель (384-322 до Р.Х.) видит в Боге надмирное, вселенское движущее начало, “неподвижный Первый Двигатель,” источник движения во вселенной. Он — вечная всесовершенная сущность, средоточие деятельности и энергии, самодеятельный и недосягаемый. Он — чистый разум, “мышление мышления,” чуждый всякой материальности, живущий самой интенсивной интеллектуальной деятельностью самосозерцания: “Реальность мысли есть жизнь, и Бог есть эта реальность.” Согласно Аристотелю весь мир стремится к Богу, как к Существу, любимому вследствие Его совершенства. Писатель 3-го века до Р.Х. Аратус Киликийский даже возвысился до мысли об образе Божием в человеке, говоря, что “мы — Его род” (Подобную мысль высказал и его современник стоик Клеанфа). Можно предполагать, что под влиянием философов, настаивающих на бытии единого надмирного, премудрого Существа, афиняне воздвигли алтарь “Неведомому Богу,” упоминанием которого ап. Павел начал свою знаменитую проповедь в Афинах (Деян. 17:23).

Таким образом, представления некоторых философов о Боге были верными и глубокими. Сами выдающиеся мыслители понимали, что истинный Бог может быть только один. Он — весь мысль и обладатель высшей мудрости. Он — вечный, трансцендентный Абсолют, первая Причина всякой деятельности и движения в мире. Некоторые философы возвышались до мысли о Боге, как о “Демиурге” — устроителе вселенной. У них, однако, отсутствует четкое представление о Боге, как Творце, создавшем мир из ничего, которое мы находим в Библии. Главный недостаток их философских представлений о Боге тот, что их Бог “холоден,” т.е. далек от мира и как бы замкнут в Своей внутренней самосозерцательной жизни. Причина такого отдаленного представления о Боге заключается в отсутствии у философов личного духовного опыта: они не испытывали живого общения со Всеблагим Богом, которое приходит к человеку во время сосредоточенной и теплой молитвы (Тем не менее, многие святые отцы очень ценили древних философов и даже именовали их “христианами до Христа.” Главная заслуга древних греческих философов та, что они разработали религиозно-нравственные понятия, создали нужную терминологию, которая помогла ранним христианским апологетам и отцам Церкви излагать и защищать христианские истины).

Приведенные здесь мнения философов о Высшем Существе интересны еще тем, что они показывают тот предел познания Бога, которого может достичь человек своими естественными усилиями (более совершенные представления о Боге у философов средних веков и современных заимствованы у христианства).

Гораздо более чистые и полные сведения о Боге мы находим в Священном Писании. Здесь мы узнаем о Боге то, что Он Сам открыл о Себе ищущим Его людям — праведникам Ветхого и Нового Заветов. Здесь не плод отвлеченных размышлений, посильных догадок, а непосредственное просвещение свыше, воспринимаемое святыми, как живой духовный опыт. Святые писали о Боге то, что Дух Божий раскрывал их духу. Поэтому в Священном Писании, равно, как и в творениях христианских святых, нет догадок или противоречий, но есть полное согласие.

Свойства Божии как они раскрыты в Священном Писании и 
у святых отцов

Священное писание дает нам возвышенное и цельное представление о Боге. Оно учит, что Бог един. Он есть высшее, надмирное и личностное Существо, что Бог есть Дух — вечный, всеблагий, всеведущий, всеправедный, всемогущий, вездесущий, неизменяемый, вседовольный, всеблаженный. Не имея ни в чем нужды, всемогущий Бог по Своей благости из ничего создал весь видимый и невидимый мир, в том числе и нас людей. До создания мира не существовало ни пространства (вакуума), ни времени. И то и другое возникло вместе с миром. Бог, как любящий Отец, заботится о всем мире в целом и о каждом существе, Им сотворенном, — даже самом малом. Своими таинственными путями Он ведет каждого человека к вечному спасению, впрочем, не принуждая его, но просвещая его и помогая осуществлять добрые намерения.

Остановимся теперь внимательнее на некоторых божественных свойствах, раскрытых в Священном Писании и у святых отцов Церкви. Бог открывается человеку, как Существо, совершенно отличное от физического мира, а именно — как Дух. “Бог есть Дух,” — говорит Писание, — “Где Дух Господень — там свобода” (Иоан. 4:24, 2 Кор. 3:17). Иными словами, Бог непричастен какой-либо материальности или телесности, которой обладают люди и даже ангелы, являющие в себе только “образ” духовности Божией. Бог есть Дух высочайший, чистейший и совершеннейший. Бог открыл Себя пророку Моисею, как “Сущий”, как чистое, духовное, высочайшее Бытие. (Правда, иногда находим в Священном Писании и такие места, где символически приписывается Богу члены, подобные нашим человеческим — уши, глаза, руки и другие т.н. “антропоморфизмы” — уподобления человеку. Такие выражения употребляются для наглядности и встречаются чаще всего в поэтических частях Св. Писания. Под ними Писание имеет в виду соответствующие духовные свойства Божии, например: уши и глаза указывают на Его всеведение, рука и мышца — на Его всемогущество, сердце — на Его любовь).

Как ни привычно для современного сознания представлять Бога чистым Духом, однако распространенный в наше время пантеизм (“всебожие” — мнение, что бессознательное и безличное божество разлито во всей природе. Буддизм и некоторые восточные религии основаны на идее пантеизма) противоречит этой истине. Поэтому и теперь в “Чине Православия,” совершаемом в первое воскресение Великого поста, слышим: “Говорящим, что Бог не Дух, но плоть — анафема.”

Бог — вечный. Бытие Божие — вне времени, ибо время есть лишь форма бытия конечного и изменчивого. (Время рассматривается, как “четвертое” измерение в релятивистской физике. Согласно современной космологии, пространство и время не бесконечны. Они появились и исчезнут вместе с миром). Для Бога нет ни прошедшего, ни будущего, но есть одно настоящее. “В начале Ты (Господи) основал землю, и небеса — дело Твоих рук; они погибнут, а Ты пребудешь, и все они, как риза, обветшают, и, как одежду, Ты переменишь их, — и изменятся; но Ты — тот же, и лета Твои не кончатся” (Пс. 101:26-28). Некоторые свв. Отцы указывают на разницу между понятиями “вечность” и “бессмертие.” Вечность — это жизненность, не имеющая ни начала, ни конца. “Понятие вечности может применяться только к одному безначальному Божьему естеству, в Котором все всегда — то же и в том же виде. Понятие бессмертия может быть приписываемо тому, что приведено в бытие и не умирает, как то: ангелам и человеческой душе… Вечное в собственном смысле принадлежит только божественной сущности” (св. Исидор Пелусиот). В этом отношении еще выразительнее — “превечный Бог.”

Бог — всеблагой, т.е. — бесконечно добрый. Писание свидетельствует:“Щедр и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив” (Пс. 102:8).“Бог есть любовь” (1 Иоан. 4:16). Благость Божия простирается не на какую-нибудь ограниченную область в мире, как свойство любви ограниченных существ, но на весь мир со всеми находящимися в нем существами. Он с любовью заботится о жизни и нуждах каждой твари, как ни была бы она мала и ни казалась бы нам ничтожна. “Если бы у нас, — говорит св. Григорий Богослов, — кто спросил: что мы чествуем и чему покланяемся? Ответ готов: Мы чтим любовь.” Бог дарует Своему творению столько благ, сколько каждый может принять по своей природе и состоянию и насколько это соответствует общей гармонии мира. Особенную благость Свою Бог являет человеку. “Бог как мать-птица, которая, увидев своего птенца, выпавшим из гнезда, сама вылетает оттуда, чтобы поднять его, а когда видит его в опасности быть поглощенным каким-либо змеем, с жалобным криком облетает вокруг него и всех других птенцов, не способна быть равнодушною к погибели и одного из них” (Климент Александрийский). “Бог больше любит нас, чем может любить отец, мать или друг, или кто-либо другой, и даже больше, чем мы сами можем любить себя, потому что Он печется больше о нашем спасении, чем даже о Своей собственной славе, свидетельством чего служит то, что Он послал в мир на страдания и смерть (плотью человеческой) Своего Единородного Сына только ради того, чтобы открыть нам путь спасения и вечной жизни” (Иоанн Златоуст). Если человек часто не понимает всей силы благости Божией, то это происходит потому, что он слишком сосредоточивает свои мысли и желания на земном благополучии; а Божие промышление сочетает дарование нам благ временных, земных, с призывом приобретать для себя, для своих душ блага вечные.

Бог — всеведущий. “Все обнажено и открыто перед очами Его” (Евр. 4:13). “Зародыш мой видели очи Твои,” — писал царь Давид (Пс. 138:16). Ведение Божие есть одновременно видение и непосредственное знание всего, существующего и возможного, настоящего, прошедшего и будущего. Само предвидение будущего есть собственно духовное видение, ибо для Бога будущее есть настоящее. Божие предвидение не нарушает свободной воли тварей, так же как свобода ближнего нашего не нарушается тем, что мы видим его поступки. Предвидение Божие относительно зла в мире и в поступках свободных существ как бы увенчивается предвидением спасения мира, когда “Бог будет все во всем” (1 Кор. 15:28).

Другую сторону всеведения Божия являет собой премудрость Божия.“Велик Господь наш и велика крепость (Его), и разум Его неизмерим” (Пс. 146:5). Св. отцы Церкви, следуя слову Божию, всегда с глубоким благоговением указывали величие Премудрости Божией в устройстве видимого мира, посвящая этому предмету целые сочинения, как напр., беседы на шестоднев, т.е. на процесс сотворения мира. (Василия Великого, Иоанна Златоуста, Григория Нисского “Одна травка или одна былинка достаточна занять всю мысль твою рассмотрением искусства, с каким она произведена” (Василий Великий).

Бог — всеправедный. Праведность понимается в слове Божием и в обычном словоупотреблении в двух значениях: а) как святость и б) как справедливость, или правосудие. Святость состоит не только в отсутствии зла или греха, святость есть наличие высших духовных ценностей, соединенных с чистотой от греха. Святость подобна свету, и Божия святость — как чистейший свет. Бог “Един Свят” по естеству, по Своей природе. Он есть Источник святости для ангелов и людей. Правосудие Божие есть другая сторона всеправедности Божией. “Он будет судить вселенную по правде, будет судить людей по правоте” (Пс. 9:9). “Господь воздаст каждому по делам его, ибо нет лицеприятия у Бога” (Рим. 2:6 и 11).

Как согласовать Божественную любовь с правдой Божией, со строгим судом за грехи и наказанием виновного? По этому вопросу высказывались многие отцы Церкви. Они уподобляют гнев Божий гневу отца, который, чтобы вразумить непокорного сына, прибегает к отеческим карательным мерам, сам в то же время скорбит, печалясь о неразумии сына и одновременно сострадая ему в причиняемом ему огорчении. Потому-то Божия правда всегда есть и милосердие, и милосердие есть правда, по сказанному:“Милость и истина встретятся, правда и мир облобызаются” (Пс. 84:11).

Святость и правда Божии тесно связаны между собой. Бог призывает всех к жизни вечной в Его Царстве. Но в Царство Божие не может войти ничто нечистое. Поэтому Господь очищает нас наказаниями, как действиями исправительными, ради любви Своей к нам. Ибо нам предстоит суд справедливости, суд для нас страшный. Как можем мы войти в царство святости и света, — и как могли бы мы там себя чувствовать, будучи нечистыми, темными и не имея в себе святости и никакой положительной духовной или нравственной ценности?

Бог — всемогущий. “Он сказал, — и сделалось; Он повелел — и явилось”(Пс. 32:9), — так выражается псалмопевец о всемогуществе Божием. Бог есть Творец и промыслитель мира. Он — Вседержитель. “Он есть Один творящий чудеса” (Пс. 71:18). Если же Бог терпит зло и злых в мире, то не потому, что Он не может уничтожить зла, а потому, что Он даровал свободу духовным существам и направляет их к тому, чтобы они по своему собственному желанию отвергали зло и обратились к добру. (По поводу казуистических вопросов о том, чего Бог “не может” совершить, нужно ответить, что всемогущество Божие простирается на все то, что угодно Его мысли, Его благости, Его воле).

Бог — вездесущий. “Куда пойду от духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу? Взойду ли на небо — Ты там; сойду ли в преисподнюю — там Ты. Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря, — и там рука Твоя поведет меня, и удержит меня десница Твоя” (Пс. 138:7-10). Бог не подлежит никакому ограничению пространством, но проникает Собою все. При этом Бог, как Существо простое (неделимое), присутствует в каждом месте не Своей как бы частью или Своей только силой, но всем Своим существом, притом не сливаясь с тем, в чем присутствует. “Божество проникает все, ни с чем не смешиваясь, а Его не проникает ничто” (Иоанн Дамаскин).

Бог — неизменяем. “У Отца светов нет ни изменения, ни тени перемены”(Иак. 1:17). Бог есть совершенство, а каждая перемена есть признак несовершенства, и потому не может быть мыслима в совершенном Существе. О Боге нельзя сказать, что в Нем совершается какой-либо процесс роста, видоизменения, эволюции, прогресса или чего-либо подобного. Но неизменяемость Бога не есть некая неподвижность или замкнутость в Себе. При всей неизменяемости Его существо есть жизнь, полная сил и деятельности. Бог Сам в Себе есть жизнь, и жизнь — Его бытие.

Бог — вседовольный и всеблаженный. Два эти слова близки одно другому по смыслу. Вседовольный — слово славянское, и его нельзя понимать, как “довольный собой.” Оно означает обладание всем, полное богатство, полноту всех благ. “Бог не имея в чем-либо нужды, Сам дает всему жизнь и дыхание и все” (Деян. 17:25). Таким образом, Бог является Сам Источником всякой жизни, всякого блага; от Него все твари черпают свое довольство.

Ап. Павел дважды называет в своих посланиях Бога “блаженным” (“по славному благовестию блаженного Бога” — 1 Тим. 1:11; “которое в свое время откроет блаженный и единый сильный Царь царствующих и Господь господствующих” — 1 Тим. 6:15). Слово “Всеблаженный” нужно понимать не так, что Бог, имея все в Самом Себе, был бы безразличен к страданиям в сотворенном Им мире; но так, что от Него и в Нем все существа черпают свое блаженство. Бог не страдает, но милосердствует. “Христос страждет яко смертен” (канон Пасхи) не по Божеству, но по Своему человечеству. Бог есть Источник блаженства, в Нем полнота радости, сладости, веселия для любящих его, как сказано в псалме: “Полнота радостей пред лицом Твоим, блаженство в деснице Твоей вовек” (Пс. 15:1).

Следует обратить внимание, что Священное Писание и святые отцы Церкви говорят преимущественно о свойствах Божиих, а не о самом существе Бога. Святые отцы изредка и только косвенно говорят о природе Божества, поясняя, что существо Его “едино, просто, несложно.” Но эта простота, отсутствие сложности — не безразличное или бессодержательное целое, а она вмещает в себя полноту Его свойств. “Бог — море сущности, безмерное и неограниченное” (св. Григорий Богослов). “Бог — полнота всех качеств и совершенств в их высочайшем и бесконечном виде” (св. Василий Великий). “Бог прост и несложен. Он весь чувство, весь дух, весь мысль, весь ум, весь источник всех благ” (Ириней Лионский).

Говоря о свойствах Божиих, св. отцы указывают, что множественность их при простоте Существа есть результат нашего неумения найти единый способ рассматривания Божественного. В Боге одно свойство есть сторона другого. Бог праведен, это значит, что Он всеведущ, всемогущ, благ и блажен. Множественная простота в Боге подобна солнечному свету, обнаруживающему себя в различных цветах радуги.

В исчислениях свойств Божиих у св. отцов и в богослужебных молитвах преобладают выражения, составленные грамматически в отрицательной форме, т.е. с частицами “не” или “без.” Нужно, однако, иметь в виду, что эта отрицательная форма указывает “отрицание ограничения,” как, например: не неведущий — значит ведущий. Таким образом, она содержит утверждение неограниченности Его совершенств.

Кроме того, наши мысли о Боге говорят:1) или об Его отличии от мира(например: Бог — Безначальный, тогда как мир имеет начало; Бесконечный, тогда как мир конечен; Вечный, тогда как мир существует во времени); 2) или же о действиях Божиих в мире и отношении Создателя к Своим творениям (Творец, Промыслитель, Милостивый, Судия Праведный).

Указывая свойства Божии, мы этим не даем определения понятию Бог. Такое определение невозможно по существу, ибо всякое определение есть указание пределов, а, значит, указание на ограниченность, на неполноту. У Бога же нет пределов, и потому не может быть определения понятия Божества: “Ибо и понятие есть вид ограничения” (св. Григорий Богослов).

Тайна Пресвятой Троицы

Понятия об единстве и высочайших свойствах Божиих не исчерпывают собой всей полноты христианского учения о Боге. Христианская вера посвящает нас в глубочайшую тайну внутренней жизни Бога. Она представляет единого по существу Бога троичным в Лицах. (Понятие “лицо” (не лик) близко к понятиям “личности,” “сознания,” pеrsоnаlity). Так как Бог в Своем существе един, то и все свойства Божии — Его вечность, всемогущество, вездесущность и другие — принадлежат в равной меревсем трем Лицам Пресвятой Троицы. Иными словами, Сын Божий и Святой Дух, вечны и всемогущи, как Бог Отец.

Истина Триединства Божия составляет отличительное достояние христианства. Не только естественные религии не знают этой истины, но ясного, прямого раскрытия ее нет даже и в Богооткровенном ветхозаветном учении. Там лишь начатки, образные, прикровенные указания, которые могут быть поняты во всей полноте только в свете Нового Завета, раскрывающего учение о Триедином Боге с совершенной ясностью. Таковы, например, ветхозаветные изречения, свидетельствующие о множественности Лиц в Божестве: “Сотворим человека по образу Нашемуи по подобию” (Быт. 1:26). “Вот, Адам стал как один из Нас” (Быт. 3:22).“Сойдем же и смешаем там язык их” (Быт. 11:7). Здесь Бог применяет к Себе множественное число. Есть и другой библейский пример, когда в повествовании о Боге трое выступают, как один. Так, например, когда Бог явился Аврааму в виде трех странников (ангелов), Авраам, беседует с тремя, употребляя единственное число. Это явление Бога Аврааму послужило сюжетом для известной Рублевской иконы Святой Троицы.

Учение о Троице является основой, на которой зиждится христианская вера. Все отрадные, спасительные истины христианства о спасении, освящении, блаженстве человека могут быть приняты лишь при условии, что мы верим в Триипостасного Бога, так как все эти великие блага дарованы нам общей и совокупной деятельностью Божественных Лиц. “Начертание нашего учения одно, — учит св. Григорий Богослов, — и оно кратко. Это как бы надпись на столпе, вразумительная для всякого: Люди эти — искренние поклонники Троицы.” Высокой важностью и центральным значением догмата Пресвятой Троицы объясняется та заботливость, с какой Церковь всегда оберегала его, та бдительность и та напряженная работа мысли, с какой защищала она эту свою веру от различных еретиков и старалась дать этому самое точное определение (1 Иоанн. 5:7-8).

“Единый по существу Бог троичен в Лицах: Отец, Сын и Святой Дух, Троица единосущная и нераздельная.” В этих немногих словах выражается сущность христианского учения о Пресвятой Троице. Но несмотря на такую видимую краткость, несложность, догмат Троицы составляет одну из самых глубоких, самых непостижимых, неведомых тайн Откровения Божия. Сколько бы мы ни напрягали свой ум, мы совершенно не в силах представить, каким образом три самостоятельных Божественных Лица (не силы, не свойства или явления) совершенно равного Божеского достоинства могут составить единое, нераздельное Существо.

Святые отцы Церкви своей Богом просвященной мыслью не раз приближались к этой необъятно глубокой, возвышенной истине. В своих стараниях как-либо уяснить ее, приблизить к пониманию нашего ограниченного ума, они прибегали к разнообразным уподоблениям, заимствуя их то из явлений окружающей природы, то из духовного устройства человека. Например:1) солнце, свет и теплота (отсюда: “Свет от Света” в символе веры); 2) родник, ключ и поток; 3) корень, ствол и ветви; 4) ум, чувство и воля… Св. равноап. Кирилл, просветитель славян, (869 г. в беседе с мусульманами о Пресвятой Троице), указывая на солнце, говорил: “Видите, стоит на небе круг блестящий, и от него рождается свет и исходит тепло? Бог Отец, как солнечный круг, без начала и конца. От Него рождается Сын Божий, как от солнца свет, и как от солнца вместе со светлыми лучами идет и тепло, исходит Дух Святой. Всякий различает порознь и круг солнечный, и свет, и тепло, а солнце одно на небе. Так и Св. Троица: три в Ней Лица, а Бог единый и нераздельный.”

Все эти и другие подобия, облегчая несколько усвоение тайны Троицы, являются, однако, лишь самыми слабыми намеками на природу Высочайшего Существа. Они оставляют сознание недостаточности, несоответствия с тем высоким предметом, для уяснения которого употребляются. Они не могут снять с учения о Триедином Боге тот покров непостижимости, таинственности, которым облечено это учение для ума человека.

В этом отношении сохранился один поучительный рассказ об известном западном учителе Церкви — блаженном Августине. Погруженный однажды в мысли о тайне Троицы и составляя план сочинения на эту тему, он отправился на берег моря. Там он увидел, как мальчик, играя на песке, рыл яму. Подойдя к мальчику, Августин спросил его: “Что ты делаешь?” — “Я хочу перелить море в эту ямку,” — ответил мальчик, улыбаясь. Тогда Августин понял: “Разве я не делаю то же, что и этот ребенок, когда пытаюсь море бесконечности Божией исчерпать своим разумом?”

Равным образом, и тот великий вселенский Святитель, который за способность свою проникать мыслью до самых глубоких тайн веры почтен от Церкви именем Богослова, писал про себя, что о Троице он чаще говорит, нежели дышит, и он признается в неудовлетворительности всех уподоблений, направленных к постижению догмата Троицы. “Чего я ни рассматривал своим пытливым умом,” — говорит он, — “чем ни обогащал разума, где ни искал подобия для сего, — не нашел, к чему бы дольнему можно было применить Божие естество.”

Итак, учение о Пресвятой Троице — самая глубокая, непостижимая тайна веры. Все усилия сделать ее понятной, ввести ее в обычные рамки нашего мышления — напрасны. “Здесь предел того,” — замечает св. Афанасий Великий, — “что херувимы закрывают крыльями.”

Однако, при всей своей непостижимости, учение о Святой Троице имеет важное для нас нравственное значение, и, очевидно, поэтому эта тайна и открыта людям. Действительно, оно возвышает самую идею единобожия, ставит ее на твердую почву и устраняет те важные, неодолимые затруднения, которые ранее возникали для человеческой мысли. Некоторые из мыслителей дохристианской древности, возвышаясь до понятия об единстве верховного Существа, не могли разрешить вопроса, в чем собственно проявляется жизнь и деятельность этого Существа самого по Себе, вне Его отношения к миру. И вот Божество или отождествлялось в их представлении с миром (пантеизм), или являлось безжизненным, замкнутым в себе, неподвижным, изолированным началом (деизм), или обращалось в грозный, неумолимо господствующий над миром рок (фатализм). Христианство в учении о Святой Троице открыло, что в Триипостасном Существе и помимо Его отношений к миру проявляется от века бесконечная полнота внутренней, таинственной жизни. Бог, по выражению одного древнего учителя Церкви (Петр Хрисолог), один, но не одинок. В Нем есть различие Лиц, пребывающих в непрерывном общении друг с другом. “Бог Отец не рождается и не исходит от другого Лица, Сын Божий предвечно рождается от Отца, Дух Святой предвечно исходит от Отца.” В этом взаимообщении Божественных Лиц искони состоит внутренняя, сокровенная жизнь Божества, которая до Христа была закрыта непроницаемой завесой.

Через тайну Троичности христианство научило не только чтить Бога, благоговеть перед Ним, но и любить Его. Через эту именно тайну оно дало миру ту отрадную и знаменательную идею, что Бог есть беспредельная, совершенная Любовь. Строгое, сухое единобожие других религиозных учений (иудейства и магометанства), не возвышаясь до откровенной идеи Божественной Троичности, не может поэтому подняться и до истинного понятия о любви, как господствующем свойстве Божием. Любовь по самому существу своему немыслима вне союза, общения. Если Бог единоличен, то в отношении к кому могла бы обнаружиться Его Любовь? К миру? Но мир не вечен. В чем же могла проявиться Божественная любовь в домирной вечности? К тому же мир ограничен, и любовь Божия не может обнаружиться во всей своей безграничности. Высочайшая любовь для своего полного проявления требует такого же высочайшего предмета. Но где он? Только тайна Триединого Бога дает разрешение всех указанных затруднений. Она открывает, что любовь Божия никогда не оставалась недеятельною, без проявлений: Лица Пресвятой Троицы от вечности пребывают друг с другом в непрерывном общении любви. Отец любит Сына (Иоан. 5:20, 3:35), и называет Его возлюбленным (Мф. 3:17, 17:5 и др.). Сын говорит о Себе: “Я люблю Отца” (Иоан. 14:31). Глубоко верны краткие, но выразительные слова блаженного Августина: “Тайна христианской Троичности — это тайна Божественной любви. Ты видишь Троицу, если видишь любовь.”

На учении о Пресвятой Троице базируется понятие о Боге как о Любви. На этом учении основывается и все христианское нравоучение, сущность которого состоит в заповеди любви.

В смиренном сознании невозможности постичь тайны Пресвятой Троицы, мы должны принять ее с полной верой, и принять так, чтобы эта истина не оставалась чем-то внешним, сторонним в отношении к нам, а проникала до глубоких тайников нашего духа, сделалась достоянием всей нашей души, стала направляющим двигателем нашей жизни. Таково должно быть в сущности и усвоение других христианских истин. Ибо христианство — не отвлеченная теория, но новая, возрождающаяся жизнь!

Примечание. Древне-православное учение о личных свойствах Отца, Сына и Святого Духа искажено Римско-католической церковью созданием учения о вневременном, превечном исхождении Святого Духа и от Сына (Filiоquе). Первые упоминания об этом добавлении относятся к 6-му веку в Испании. В 9-ом веке папа Лев 3-й, лично одобрявший это учение, запретил однако вносить слова “и от Сына” в Никео-Цареградский Символ веры, где сказано, что Дух Святой исходит от Отца. Тем не менее, несколько столетий спустя слова “и от Сына” были все же внесены римо-католиками в Символ веры. Православная Церковь с этим добавлением никогда не соглашалась, потому что учение об исхождении Духа Святого от Сына отсутствует в Священном Писании, было неизвестно ранней Церкви и является человеческим измышлением. Это искажение христианской веры является одним из серьезных препятствий к сближению Римско-католической церкви с Православной. Протестанты унаследовали это учение от Римско-католической церкви, от которой они отделились в 16-ом веке.

Раскрытие Божественных совершенств в 
Иисусе Христе

Две тысячи лет тому назад совершилось величайшее чудо, раскрылась тайна благочестия: Всевышний Бог, обитающий в неприступной славе, в Лице Единородного Сына Божия сошел в наш мир и стал человеком. Чтобы не испепелить людей славой Своей Божественной природы, Сын Божий скрыл ее под покровом человеческой плоти. Так невидимый становится видимым, неосязаемый — осязаемым, непознаваемый — доступным познанию.

“Видевший Меня, видел Отца,” — говорил Иисус Христос Своим современникам (Иоан. 14:9).Какие же божественные свойства раскрылись людям, видевшим и общавшимся с Сыном Божиим? — Они увидели то, что свойственно Богу — Его всемогущество и всеведение. Земная жизнь Спасителя сопровождалась потоком чудес. Для Него не существовало неизлечимых болезней, бездушная природа мгновенно повиновалась Его божественному слову; Ангелы с трепетом служили Ему, как Владыке; лукавые же демоны убегали от Него с трепетом, как провинившиеся рабы; даже неумолимая смерть и кромешный ад покорились Ему, отпустив в рай своих заложников. Все дела Его божественного всемогущества совершались на глазах у всех. Они оставили неизгладимый след в истории человечества. Сознание реальности встречи с Творцом было настолько сильно у учеников Христовых, что все они свои жизни посвятили проповеди по всему миру радостной вести о пришествии Бога на землю. “О том, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали, что осязали руки наши, о Слове Жизни. Ибо Жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем, и возвещаем вам сию вечную Жизнь, которая была у Отца и явилась нам,” — пишет св. Иоанн Богослов (1 Иоан. 1:1-2).

Кроме божественного всемогущества, в общении с Христом люди узрели в Нем еще нечто очень ценное для себя в нравственном отношении — Его духовные качества и святость. В земной жизни Спасителя раскрылся перед людьми весь спектр Его добродетелей: Его чуткость, сострадание, смирение, кротость, послушание Отцу, стремление к правде, совершенная чистота и святость, бескорыстие, мужество, терпение и, в особенности, — безграничная Любовь. О сострадании Христовом, о Его жалости к гибнущему человеку постоянно напоминают апостолы: “Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою.” Поэтому “и мы должны полагать душу свою за братьев,” — заключает св. Иоанн Богослов (1 Иоан. 3:16).

Почувствовав силу Христовой Любви, ап. Павел так описывает свойства этой добродетели: “Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а радуется истине, все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знания упразднятся” (1 Кор. 13:4-8).

Так, Христос Своей жизнью и делами явил миру нравственные совершенства Бога и дал нам возможность понять, в чем состоит образ и подобие Божие в человеке и к чему надо стремиться.

*** *** ***

Итак, Бог есть высшее Духовное Существо, от Которого все и без Которого немыслимо ничто. Он не начинался никогда и никогда не окончится, будучи выше всякого времени и пространства. Он всюду одновременно присутствует, проникая все, а Его не проникает ничто. Он есть начало, продолжение и жизнь всего существующего. Он бесконечно добр и, одновременно, бесконечно справедлив. Не нуждаясь ни в чем, Он по Своей благости заботится о всем видимом и невидимом мире и направляет жизнь каждого человека ко спасению. Путь к познанию Бога и вечному блаженству открывается людям через Единородного Сына Божия.

Современный человек, при огромном багаже всяких знаний, мало знает и мало думает о Боге. Как бы нарочито все направлено к тому, чтобы отвлечь его мысль от самого главного — от Бога и от вечности, лишить человека живого общения с Творцом. Отсюда — беспросветная суета, постоянные огорчения и мрак душевный. Необходимо сделать волевое усилие, чтобы отодвинуть суету на второй план, повернуться лицом к Богу и увидеть Его свет. Тогда в общении с Ним мы будем чувствовать Его близость и благость, будем видеть Его направляющую десницу в нашей жизни, научимся благоговеть перед Его волей. Так постепенно Бог станет для нас самым главным в жизни — источником нашей силы, мира и радости, целью нашего существования. Он станет нашим Отцом, а мы — Его детьми.

Молитва Богу

Господи! Имя Тебе — Свет: просвети мою душу, омраченную страстями. Имя Тебе — Милость: не переставай миловать меня. Имя Тебе — Сила: укрепи меня изнемогающего и падающего. Имя Тебе — Мир: умири мятущуюся душу мою. Имя Тебе — Любовь: удостой меня любить Тебя.

Из оды “Бог”

О Ты, пространством бесконечный, 

 

Живой в движенье вещества, 

 

Теченьем времени превечный, 

 

Без лиц в трех лицах Божества! 

 

Дух всюду сущий и единый, 

 

Кому нет места и причины, 

 

Кого никто постичь не мог, 

 

Кто все Собою наполняет, 

 

Объемлет, зиждет, сохраняет, 

 

Кого мы называем — Бог! 

 

Неизъяснимый, Непостижимый! 

 

Я знаю, что души моей 

 

Воображения бессильны 

 

И тени начертать Твоей. 

 

Но если славословить должно, 

 

То слабым смертным невозможно 

 

Тебя ничем иным почтить, 

 

Как им к Тебе лишь возвышаться, 

 

В безмерной разности теряться 

 

И благодарны слезы лить. 

Державин (1743-1816).

Коль славен

Коль славен наш Господь в Сионе, 

 

Не может изъяснить язык. 

 

Велик Он в небесах на троне, 

 

В былинках на земле велик. 

 

Везде Господь, везде Ты славен, 

 

Во дни, в ночи сияньем равен. 

 

Ты солнцем смертных освещаешь, 

 

Ты любишь, Боже, нас, как чад; 

 

Ты нас трапезой насыщаешь, 

 

И воздвигаешь вышний град; 

 

Ты смертных, Боже, посещаешь 

 

И благодатию питаешь. 

 

Господь! Да во Твои селенья 

 

Воспрянут наши голоса, 

 

И наше пред Тобою пенье 

 

Да будет чистым, как роса! 

 

Тебе в сердцах алтарь поставим, 

 

Тебя, Господь, поем и славим. 

М. М. Херасков (1733-1807)